«Слава Богу, у моего малыша не будет проблем, как у бедной крошки, которую спас Билл!»

Она открыла дверь теплицы и увидела, что весь пол заставлен ящиками с орхидеями. Билла не было, но Оливия решила подождать несколько минут — может быть, он вернется. Она прошлась вдоль цветочных рядов, наслаждаясь чудесными ароматами, остановилась перед горшками с орхидеями и взяла в руки один.

«Было бы неплохо любоваться этой красотой во время родов», — подумалось ей.

Ее внимание привлек конверт, лежащий на том месте, где только что стоял горшок. Она взяла его и увидела, что письмо адресовано Гарри. Но на конверте ни адреса, ни почтовой марки. Почерк незнакомый, а в углу конверта — маленький бугорок. Любопытство взяло верх над Оливией. Уверенная, что в письме нет ничего такого, что Гарри хотел бы от нее утаить, она вскрыла конверт.

Через несколько мгновений, трижды прочтя короткие строки письма, Оливия опустилась на пол, задыхаясь, точно от удара. Она развернула бумажный комок, который топорщился в конверте, и уставилась на маленькое, почти детское, янтарное колечко.

Оливия судорожно сглотнула подступивший к горлу ком...

«Нет, я не буду плакать! Слезы здесь не помогут. Итак, что же получается?

Эта женщина сильно любила моего мужа. А Гарри так же сильно любил ее, судя по тому, что сделал ей предложение. А еще он обещал при первой же возможности вернуться к ней в Бангкок. Поняв, что это невозможно, Гарри под вымышленным предлогом отправил туда Билла, чтобы тот ее нашел. И Билл вернулся домой с младенцем на руках — женщина утверждает, что это ребенок Гарри».

Тут в теплицу вошел Билл.

Оливия попыталась встать, но у нее подгибались колени.

— Ваша светлость, что вы делаете на полу? Дайте, я вам помогу. — Нет! — Она поднялась и двинулась к нему, гневно размахивая письмом. — Будь так любезен, объясни, что это такое?

Билл узнал письмо Лидии, и его глаза наполнились ужасом.

— Ваша светлость... как вы это нашли? Вам нельзя это читать! Пожалуйста...

— Я уже прочла! И если ты не скажешь мне, что вы с моим мужем затеяли, я сию минуту выгоню из моего поместья и тебя, и твою жену, и этого... приблудыша! Отвечай!

— Пожалуйста, успокойтесь, ваша светлость! Вы в положении, и вам нельзя так волноваться! — Билл лихорадочно пытался что-то придумать. Он знал: надвигается катастрофа. — Ничего страшного не случилось, поверьте! Просто одинокий солдат немного запутался.

— Что? Он так запутался, что сделал предложение другой женщине?! — Оливия потрясла колечком перед носом Билла. — А у него дома уже была жена, которая терпеливо ждала его долгих четыре года!

— Успокойтесь, ваша светлость, прошу вас! — молил Билл.

— Я успокоюсь, когда узнаю правду. — Оливию трясло, как в лихорадке. — Рассказывай, или я вышвырну тебя!

— Я не знаю, что она пишет, я не читал письмо...

— Она пишет, что любит его и никогда не забудет то, что было у них в Бангкоке. А еще она «понимает», почему он не смог сдержать своих обещаний. И просит позаботиться о своем «подарке», потому что сама она больна и не в состоянии это сделать. О Боже! — Оливия в отчаянии покачала головой. — Я думала, его холодность — последствие ужасов Чанги, а оказывается, все это время он сох по какой-то таиландской шлюхе! — Она посмотрела на Билла. — Она жива? Элси сказала, мать ребенка умерла в родах.

— Я не знаю. — Билл не мог лгать. — Может, и жива, ваша светлость, но когда я уезжал, она была очень больна.

— Что ж, — Оливия порвала письмо и подбросила клочки в воздух, — теперь это не важно. Когда увидишь моего мужа, скажи ему, что она умерла. Иначе вы все втроем тут же станете бездомными.

— Хорошо, ваша светлость, — покорно отозвался Билл, — я сделаю, как вы скажете.

Оливия, задыхаясь, ходила взад-вперед по теплице. На лбу у нее выступили капельки пота.

— Этого младенца надо немедленно увезти из поместья! Немедленно, слышишь? Она не должна здесь оставаться... Я не потерплю, чтобы в Уортон-Парке рос приблудыш моего мужа! Завтра же утром я соберу ее и отвезу в...

— Нет! — Билл удивился собственной горячности. — Простите, ваша светлость, но малышка останется с Элси и со мной. — Его тоже трясло от волнения. — Если хотите, выгоните нас троих, но я обещал бедной девушке, что позабочусь о ее ребенке. И я сдержу слово.

— Значит, уезжайте все, и чтобы к завтрашнему утру вас здесь не было! Да, убирайтесь к черту! Еще не хватало, чтобы мой муж вступал в тайный сговор с моим персоналом и строил мне козни!

— Как скажете, ваша светлость, — пробормотал Билл, пытаясь взять себя в руки и найти нужные доводы. — Но позвольте заметить, я ездил по поручению его светлости. И он наверняка захочет узнать, насколько... успешной была моя поездка. Если хотите, я могу не говорить ему, чей это ребенок, но если вы нас прогоните, его светлость очень скоро догадается, почему вы это сделали.

Оливия перестала ходить и молча уставилась на Билла.

— Ты меня шантажируешь, Билл?

— Нет, ваша светлость. — Билл старательно подбирал слова. — Просто констатирую факты. Возможно, будет лучше, если его светлость узнает правду. Вы хотите, чтобы он отчитался перед вами в своих действиях?

Весь гнев Оливии тут же выветрился. Она устало опустилась на ящик с орхидеями и обхватила голову руками.

— Господи... какой ужас!

— Успокойтесь, пожалуйста, — повторил Билл. — Вы же знаете, зачем его светлость послал меня в Бангкок. Вернувшись домой, он сразу вспомнил, как сильно вас любит. И понял, что должен остаться.

Оливия вскинула на него потускневшие от горя глаза.

— Не надо меня утешать, Билл. Гарри никогда меня не любил! И никогда не будет любить. Он жалкий, никчемный слабак, и я презираю его всей душой. — Она сделала несколько глубоких вдохов, тщетно пытаясь успокоиться. — Слава Богу, его сейчас нет. Он вернется только завтра. Ты ведь с ним еще не разговаривал?

— Нет, ваша светлость, — тихо ответил Билл.

— Это уже кое-что. И он пока ничего не знает о ребенке?

— Нет. Пока я был в Таиланде, мы с ним не связывались.

— Поклянись, что говоришь правду, Билл. — Оливия смотрела на него очень внимательно.

— Клянусь, ваша светлость. Он бы все узнал, если бы прочел письмо, но теперь этого не случится. — Билл виновато повесил голову. — Это моя ошибка. Элси просила не отдавать ему письмо, а я ее не послушал. Она, как всегда, оказалась права, — добавил он полушепотом.

— Элси очень разумная девушка. Тебе повезло с женой, — кивнула Оливия. — Она ничего не скажет?

— Нет, — твердо заверил Билл. — Вы же знаете, как она мечтала о собственном ребенке. Элси никогда не сделает ничего, что может лишить ее материнского счастья.