Во время битвы за Джелалабад я взял с собой в одну из поездок в Торхам заместителя директора ЦРУ по оперативным вопросам Ричарда Столца. Когда мы наблюдали за отправкой вооружения и снаряжения в Афганистан и поступлением оттуда раненых, один из сопровождавших нас пакистанских офицеров прошептал мне на ухо: «Мы задержали человека, который фотографировал вас и господина Столца! Он говорит, что является американцем и работает на “Вашингтон пост”».

Мы со Столцем были одеты в шалвар-камез, но явно выглядели иностранцами.

— Где этот парень? — спросил я.

— Не беспокойтесь. Мы отобрали у него фотокамеру и позаботимся о нем.

Пакистанский офицер подмигнул и показал, как в стороне какой-то молодой человек с жидкой бороденкой, одетый в афганскую одежду, говорил с двумя пакистанскими офицерами. Ответ полковника отнюдь не успокаивал.

— Полковник, не надо «заботиться» о нем, — попросил я. — Отдайте ему фотоаппарат и отпустите его, но сначала надо вывезти отсюда Столца.

Если к 1989 году в Лэнгли остался хоть один человек, олицетворявший традиции старой школы ЦРУ, то это, несомненно, был Ричард Столц. Он был связующим звеном с первым «призывом» выпускников престижных университетов «Лиги плюща», пришедших в ЦРУ сразу после окончания Второй мировой войны. Родился в 1925 году и вырос в благополучной семье в Нью-Джерси. В 18 лет добровольно поступил в армию и к концу 1944 года был пехотинцем в 100-й дивизии во Франции. После войны окончил колледж в Амхерсте и обосновался в Нью-Йорке, где с ним установил контакт один из однокашников по колледжу и спросил, не скучно ли ему и если скучно, то не хотел бы он переехать в Вашингтон и заняться чем-то более интересным. Это был типичный вариант набора кадров в развивавшееся ЦРУ, которое полагалось на связи выпускников престижных колледжей Восточного побережья для пополнения своего офицерского корпуса.

Невысокого роста, тонкого телосложения и неброской внешности, Столц стал разведчиком и в начале 60-х годов был назначен первым резидентом ЦРУ в Москве. Столц был выдворен из Москвы в порядке ответной меры за жесткое обращение ФБР с работником КГБ в Вашингтоне. Но его карьера продолжала развиваться по восходящей до 1981 года, когда он пришел к выводу, что не может работать с назначенцем Рейгана Биллом Кейси.

Когда Кейси стал директором ЦРУ, Столц был резидентом в Лондоне, и ему было предложено возвратиться в Вашингтон и стать одним из двух заместителей Макса Хьюджела, приятеля Кейси, которого он сделал своим заместителем по оперативным вопросам. Столц был оскорблен тем, что ему предлагают натаскивать дилетанта, и ушел в отставку.

Через несколько месяцев в результате скандала в отставку ушел сам Хьюджел, и Кейси был вынужден с сожалением возвращать профессионалов, сначала назначить Джона Стейна своим заместителем по оперативным вопросам, а потом заменить его Клэйром Джорджем. Сначала Столц, видно, сожалел о своем уходе, поскольку, вполне вероятно, если бы он немного подождал, то мог бы сам быстро стать заместителем директора по оперативным вопросам.

Однако, в конечном счете, как оказалось, не было бы счастья, да несчастье помогло. Это означало, что, уйдя в отставку, он сохранил свою репутацию — оказался вне ЦРУ как раз в тот момент, когда в середине 80-х годов руководство Оперативного управления оказалось замешано в скандале «Иран-контрас».

После смерти Кейси в 1987 году президент Рейган попросил пользовавшегося большим уважением директора ФБР Уильяма Вебстера возглавить ЦРУ и вывести Управление из трясины скандала «Иран-контрас». Вебстер обратился к Столцу, которого знал по Амхерсту, и попросил его вернуться на работу в ЦРУ, чтобы помочь выправить ситуацию в Оперативном управлении. Тот факт, что на протяжении всего скандала «Иран-контрас» Столц был вне Управления, делал его более привлекательным кандидатом в глазах Вебстера, которому в тот период приходилось иметь дело со все более агрессивным комитетом Конгресса по наблюдению за разведкой. Это также означало, что Дик Столц, который молодым оперработником принимал участие в первых схватках ЦРУ с Советским Союзом, возвратится в ЦРУ на завершающем этапе холодной войны.

В 1989 году волнения в Восточной Европе только начинались, а Столц уже видел, что советский отдел нуждался в новом руководстве. Столц и его заместитель Том Твиттен считали, что все Оперативное управление нуждалось в реорганизации, но необходимость этих перемен нигде так не ощущалась, как в советском отделе.

В 70-х годах Столц сам возглавлял этот отдел, который в то время назывался «отделом советского блока». Он принадлежал к старой школе, но, тем не менее, чувствовал, что отдел должен идти в ногу со временем, поспевать за быстро меняющимися событиями. Он знал, что Бэртон Гербер был одним из лучших специалистов ЦРУ по Советскому Союзу, но он возглавлял отдел уже пять лет — по мнению Столца, слишком долго.

Столц и Твиттен знали, что советский отдел должен начать думать более широко, добывать политическую информацию, в которой нуждался Вашингтон, пытавшийся угнаться за стремительно нарастающими переменами. Их беспокоило то, что руководители советского отдела были сфокусированы на том, чтобы получить еще одну микроточку от агента в КГБ, но упускали из вида общую картину. Столц понимал, что Бэртон Гербер и его заместитель Пол Редмонд были продуктами этого отдела и не подходили на роль тех, кто мог осуществить там большие перемены. Столц пока не знал, сможет ли отдел быстро перестроиться, но он понимал, что это должно было произойти.

Гербер, со своей стороны, также понимал, что засиделся на этой работе. Он уже попросил Столца перевести его в другое место.

Таким образом, Дик Столц приехал в Пакистан не только для того, чтобы посмотреть, как идет финальная стадия войны, но и сообщить мне, что в июле мне надо возвращаться в штаб-квартиру и принимать у Гербера советский отдел. Заместитель директора по оперативным вопросам просто сказал мне, что пришло время для перемен.

Исламабад. Июнь 1989 года

Июнь принес с собой крах надежд на скорое падение кабульского режима. Он держался, а между тем в рядах Сопротивления начались распри и яростное соперничество по этническим и региональным вопросам. Враждующие группировки сделали практически невозможной для международных организаций поставку в Афганистан гуманитарной помощи, в которой он отчаянно нуждался. Жесткая междоусобная борьба удерживала миллионы скопившихся в Пакистане и Иране беженцев от возвращения домой. Международное сообщество, уставшее от бесконечного повторения афганской драмы, стало терять к ней интерес.

Практически ни у кого не было четкого представления о том, как в отсутствие серьезных международных программ можно восстановить Афганистан. Эта возможность таяла с каждым днем, и Афганистан возвращался в свое прежнее неуправляемое состояние, но теперь вооруженный до зубов, с наследием, оставленным десятилетием соперничества свервдержав. Афганское Сопротивление, которое своей борьбой с превосходящей силой сверхдержавы приковало к себе внимание Запада, начало терять своих самых стойких сторонников. Вчерашние романтические борцы за свободу становились грязными бандитами.