мощи государства, мы ныне лишены покровительства наших законных судей, и обращаются с нами не как с людьми свободными, но как с рабами; поистине распоряжаются самовластно нашим имуществом, нашими детьми, пашей жизнью, как будто мы и в самом деле рабы, хотя мы не платим податей и прочих даней, взимаемых с рабов… Те бедствия, кои постигли большое количество братьев наших, находящихся под Вашей властью в Пуату, в Виварэ, в Севеннах, в Нижнем и Верхнем Лангедоке, — лишь за то, что они собираются вместе во имя господа спасителя нашего, доказывают, что Вы с крайним предубеждением относитесь к бедным людям, которые не делают зла никому и хотят лишь одного, чтобы им дали свободно служить богу по заповедям его…

Однако, если бы мне пришлось защищаться перед достойными доверия судьями, мне нетрудно было бы доказать свою невиновность. Меня именуют фанатиком и нарушителем общественного спокойствия, но ведь так всегда называли служителей господних… Я верный слуга господень, тружусь, просвещая, ведя к спасению души и утешая страдающий народ наш…

Отнюдь не по приказу какой-либо иностранной державы и не по наущению какого-либо человека я стараюсь просвещать и утешать моих братьев… Повинуясь единственно совести своей и духу божьему, вернулся я в сие королевство…

Если бы богу было угодно, чтобы Его Величество обратило внимание на искренние предупреждения, каковые я позволил себе смелость представить королевскому двору уже более десяти лет тому назад! Если бы на то была божья воля и Его Величество король обратил бы внимание на наши слова, он нс был бы в том положении, в каком оказался ныне…

Но это еще не все в сравнении с последствиями, коих, рассуждая здраво, следует опасаться. Государство еще поддерживает свой блеск, потому что тратит на это все свои силы; но, тратя свои силы, оно их подтачивает. Королевство находится в состоянии крайнего напряжения, но ведь напряжение не может долго длиться.

Нельзя сказать, Монсеньер, про нас, что мы не верны долгу своему! Мы служим не творениям божьим, но самому предвечному, богу живому… Одного лишь Бога великого страшусь я, и его слова твержу с детских своих лет…

И посему прошу Я Вашу милость прекратить гонения против ни в чем неповинного и верного слуги божьего, который не может отречься от своего служения. В противном случае заявляю Вам, что я должен буду призвать Вас к ответу перед Высit.им Судией, сетуя на Ваш ордонанс перед лицом Царя царей, Всесильного судии вселенной. Господь, коему я служу и во имя коего терплю столько мучений, не покинет меня в грядущем и сотворит правый суд свой.

Клод Бруссон

Слуга господа Иисуса Христа».

24

…мы немало наслышались о победе Вильгельма Оранского… над Людовиком Четырнадцатым… — Речь идет о Рисвикском мире, которым кончилась девятилетняя война (1688–1697), так называемая «Война Аугсбургской Лиги». В результате ее Людовику XIV пришлось признать Вильгельма Оранского королем Англии и возвратить большинство земель, аннексированных по Нимегскому мирному договору, после войны с Голландией (1672–1678), последовавшей за Деволюционной войной (1667–1668).

25

«Убежище»… — Так гугеноты называли Женеву, Амстердам, Лондон.

«Отмена Нантского эдикта имела весьма важные последствия: прежде всего она вызвала эмиграцию протестантов из Франции, что нанесло ей ущерб и послужило к выгоде других стран. В большинстве случаев гугеноты отрекались от протестантства лишь для того, чтобы спастись от жестоких преследований, и питали втайне надежду, что буря утихнет и они свободно смогут исповедовать свою веру. С отменой Нантского эдикта надежда рухнула, и у многих нашлось мужество отказаться от своего отречения. Гонения приняли свирепый характер, и гугенотам оставалось лишь одно средство спасения — бежать за границу. Попытка перейти границу Франции считалась преступлением, которое вначале каралось каторгой, а с 1687 года — и смертной казнью. Однако тысячи протестантов (двести-триста тысяч, а возможно, и больше) во имя своей веры отказались от всего: от состояния, от своей родины, от домашнего очага, рисковали своей свободой и даже своей жизнью. Людей, способных на такие жертвы, нельзя назвать заурядными, и их бегство очень ослабило Францию. Некоторым провинциям, как, например, Сентонжи, Пуату, Турени, Лионской, это сразу же нанесло огромный материальный ущерб — пострадали многие промыслы. Зато гугеноты, нашедшие себе убежище в других странах, способствовали их силе и процветанию. Не зря их приютили Англия, Нидерланды, провинция Бранденбург, столица которой Берлин как бы возродилась благодаря беженцам из Франции. Отмена Нантского эдикта имела также тяжелые последствия и в области отношений Франции с другими государствами. Она вызвала ненависть к ней со стороны ряда стран, прежних ее союзниц. Отмена эдикта была одной из причин образования опасной коалиции (Аугсбургской Лиги), с которой Людовику XIV пришлось бороться в 1688 г….»

(Мале, ор. cit., стр. 207–208.)

26

…в герцогстве Оранском, восстановлена… наша вера. — Маленькое владение Вильгельма Оранского, захваченное Людовиком XIV за пятнадцать лет до заключения Рисвикского мира, было ему теперь возвращено. Он добился освобождения четырех пасторов герцогства, заключенных французами в лионскую тюрьму, а те выгнали монахов-бенедиктинцев, занявших протестантские церкви.

27

Женолак в начале XVIII века был процветающим городом, окруженным хуторами; в нем насчитывалось 200 католиков н 700 протестантов (податные реестры 1665 г.). В списках каторжников-гугенотов, составленных Гастоном Турнье, число «каторжников, осужденных за веру», уроженцев Женолака, дата и мотивы их осуждения показывают упорство протестантов этого прихода. Примеры: «Лейрис, Луи, хирург, тридцати восьми лет, приговорен 2 июня 1690 г. за участие в недозволенном собрании и ношение оружия; Жак Рош, пятидесяти пяти лет, конюший, приговорен тогда же за то же самое; Антуан Вейрак, двадцати шести лет, приговорен 26 октября 1691 г.; Александр дю Мазер, двадцати пяти лет, и т. д…»

(Гастон Туриье, «Каторги Франции и каторжники-гугеноты XVII и XVIII вв.», опубликовано Севеннским музеем Пустыни в 1944 г.)

28

…история с мулом маркизы де Порт... — В архивах Женолака, как указывает доктор Пелле, сохранился след этой истории: маркиза де Порт, обнаружив, что у ее верхового мула отрезан хвост, так разгневалась, что приказала разрушить дом, у которого стоял ее мул. В документе добавлено, что дом был отстроен заново с рекордной скоростью, на деньги, собранные но подписке.

29

…другого способа скрыть ее у меня ведь не было. — Севеннские гугеноты не считали предосудительным сесть на Библию; для