Ульман сказал ошарашенно:

– Ну почему же только бабам… Я уже глаза тру…

– Гм… Мне потребуется хорошее вооружение как для рыцарей, так и для стрелков. Для рыцарей здесь пока ничего нет, но сбыт луков я вам обеспечу. Хороших, конечно. Говна не возьму, для себя покупаю, а не для родины и Отечества.

Гунтер почесал в затылке:

– Луки… для целой армии?.. Лучников обычно треть от общего числа, мы столько не наделаем!

– Привлекай добавочные мощности, – посоветовал я. – Иначе буду покупать в другом месте, а это – упущенная прибыль!.. Ладно, давай вернемся к неприятному инциденту. Мне бы не хотелось проблем с церковью, хотя, как мне кажется, меня к этому подталкивают. Гунтер уточнил осторожно:

– Хотите узнать про отца Ульфиллу? -Да.

Гунтер почесал в затылке:

– Еще осенью он задумал ни много ни мало, а постройку монастыря! Сам составил Устав, намного более жесткий и суровый, чем в других, а затем с десятком добровольцев из крестьян начал стройку. Камня здесь много, далеко таскать не нужно, только ломай да клади стены. Я спросил с недоверием:

– И что, нет трудностей? Гунтер криво усмехнулся:

– Как нет?.. Работают все по совести, не за деньги.

– Ага, – сказал я понимающе, – значит, сперва все вспыхнули энтузиазмом, стройка кипела, народу было больше, чем муравьев в лесу, а потом…

Я сделал паузу, он почтительно выждал, не заговорю ли, продолжил:

– Потом, ваша милость, то один, то другой начали вспоминать, что дома забор валится, крышу нужно поправить, новый подвал выкопать…

– Понятно, – сказал я, – знакомо. Он посмотрел на меня с удивлением:

– Вы тоже строили монастырь, ваша ми… сэр Ричард?

– Еще какой! – заверил я. – Не для себя, для всего человечества!

– Ого!

– Да, это была последняя великая стройка моего королевства.

– И чем кончилось? – спросил он тревожно.

– Дык понятно, чем, – ответил я с неохотой. – Если бы за неделю, то построили бы. Но такой громадный монастырь строили лет семьдесят. Потому и не достроили. Тоже энтузиазма надолго не хватило. Все знакомо… Словом, пупы надорвали, королевство развалилось. Ладно, будем готовиться к трудному разговору.

Однако, вместо того чтобы отправиться на поиски отца Ульфиллы, я поднялся в свои покои, надо же проведать Фриду, как там она, хотя в глубине души понимаю, что трусливо оттягиваю трудный разговор, в котором не помогут ни меч, ни молот, ни мои грозные звания коннетабля и гроссграфа.

Фрида вынырнула из сна сразу же, как я тихонько прикрыл за собой дверь. Не открыла глаза, не шелохнулась, но я ощутил, что не спит и что проснулась только что.

– Спи-спи, – сказал я тихо, – сон лечит! И все восстанавливает. Тебе нужно отоспаться, отъесться и… забыть.

Ее губы чуть шелохнулись, я услышал тихий шепот:

– Такое не забудешь. Никогда.

– Ну хоть сгладится, затушуется, – сказал я с неловкостью. – Не будет таким острым…

Она вздрогнула, ее начало трясти. Я сел на край кровати, наклонился и обхватил ее руками. Она медленно успокаивалась, сведенные судорогой мышцы расслабились.

– Фрида, – сказал я, – ты никогда этого нигде не упомянула, но я догадываюсь, это ты была тем зайцем, который привел Гунтера с людьми, а те успели вырвать меня живым из рук Волка.

– Ваша милость… – произнесла она блекло, – это была не я.

Я оторопел:

– А кто?

– Клаудия, – прошептала она. – Волшебница Клаудия… Я не могу ни зайцем, ни еще кем… А она – да. Я только почувствовала, что с вами беда, взмолилась ей, а она то ли в зеркало посмотрела, то ли еще как, но успела заманить ваших людей… куда надо.

Я пробормотал, ошеломленный:

– Клаудия… Гм, не подумал бы. Что ж она не сказала? Могла бы что-то затребовать за спасение моей шкуры… Ладно, Фрида, я все равно тебе многим обязан. Даже в том случае. Не обратись ты тогда к Клаудии… Да и вообще! Я не хочу тебя терять, светлое ты мое темное существо.

Она смотрела на меня испуганными глазами, верная и преданная своему господину, а я не знал, как сказать, что господин тоже должен быть как минимум верен и предан тем, для кого господин.

– Отдыхай, – велел я, вставая. – Наберешься сил, смой кровь и слюни тех сволочей. Я скажу, чтобы тебе подобрали одежду.

Она прошептала торопливо:

– Да-да, я просто отвратительная… Ваша милость, но как теперь вы? У вас будут неприятности!

– Выкручусь, – пообещал я без всякой уверенности. Раздумывая, как быть и что делать, я медленно побрел по коридору, открывая двери и заглядывая в помещения. Да, Гунтер все оставил, как есть. Не позволяет даже убирать, пока не получит моего разрешения. Особенно впечатляет чулан, весь заставленный старинными вещами. Да и сам чулан размером с танцевальный зал, но сундуки один на другом до самого потолка в несколько рядов, между ними горы старинных чайников, кувшинов, кубков, даже песочные часы…

Третий этаж все так же резко контрастирует с отделкой второго. Здесь даже ступени из добротного дерева, перила лестницы резные, мраморные статуэтки смотрят нефритовыми глазами молча и таинственно, а наверху вообще по широкому коридору идет толстая ковровая дорожка, на стенах в массивных рамах портреты.

Я шел медленно, узнавая в неглубоких нишах фигуры рыцарей в полных доспехах, в других нишах блестят дорогие вазы, статуи из бронзы, мрамора и неведомых металлов. В сердце тукнуло, я повернулся и увидел выкованную из темной меди статую прекрасной женщины: обнаженная, с развитой чувственной фигурой, но при всей голости в шлеме старинной работы, что-то вроде самнитского, и в коротких сапожках. Ну, это неважно, кот вообще был в роскошных сапогах с ботфортами. В руках у нее дивные меч и щит: меч – словно тонкая льдинка просвечивает насквозь, щит цельнометаллический, выпуклый, да еще со стереокартинками в толще металла. Почти как мой щит Ариана.

Сердце застучало чаще, вспомнило, как я в прошлый раз взял было меч из ее руки… и женщина отдала. Но я, испуганный до свинячьего писка, тут же вернул ей.

– Я Ричард, – сказал я негромко, – владелец этого замка.

Она не двигалась и не выказывала признаки жизни, но когда я попытался взять меч из ее руки, пальцы послушно разжались. Я едва удержал меч, хотя нетяжелый, почему-то не ожидал, что отдаст с такой легкостью.

– Благодарю, – сказал я, стараясь держать голос надменным и покровительственным, я здесь хозяин, а она – всего лишь украшение, как всякая женщина, живая или металлическая. – Посмотрю его на досуге.

С обнаженным мечом в руке, ножен нет, я пошел по коридору. Стражники таращили глаза, все узнают меч, то-то завтра будет разговоров. Я подмигнул им, вызвав в ответ неуверенные улыбки, и вошел в покои.