«На северном берегу Финского залива – С.-Петербургской губернии, С.-Петербургского уезда западную часть Стародеревенской волости и полностью Сестрорецкую волость; Выборгской губернии Эуряпского уезда, Кивенебскую общину и Страндского уезда часть Новокирковской общины [399].

На южном берегу залива – С.-Петербургской губ., Петербургского уезда – волости Ковашевскую, Копорскую, Воронинскую, Медушскую, Гостилицкую и Ораниенбаумскую[400]».

Записки начальнику кронштадтского жандармского управления от агентуры крепостного района.

«2 января 1916 г.

В связи с бывшим пожаром и взрывом в Морской загородной лаборатории, Кронштадт спешно разгружается от чрезмерно большого запаса взрывчатых веществ, и на полуострове

Лисий Нос в настоящее время приступлено к постройке двух деревянных сараев для помещения в них по 25 000 пудов тротила. 65 000 пудов в настоящее время хранятся частью в лаборатории частью в сараях на безопасном расстоянии, частью в гавани форта Петр сложенный на баржах, частью на форте Павел. Несмотря на отсутствие помещения для хранения тротила и протесты главного командира и коменданта крепости, это ВВ продолжает высылаться в Кронштадт в значительном количестве.

С 24 по 28 дек. 1916 в казармах 1 и 2 кронштадтских крепостных артиллерийских полков и во время праздничных лекций и спектаклей в сухопутном манеже разбрасывались прокламации РСДРП.

11 января 1916 г. Среди нижних чинов форта Алексеевский нарекания на неудовлетворительную пищу и главным образом на плохую одежду и обувь.

29 января 1916 г.

В Ораниенбауме в одном из местных госпиталей компания офицеров перепоила коньяком и водкой сестер милосердия, и некоторые из таковых не смогли на следующий день явиться на службу в госпиталь. О случае этом было сообщено председательнице Кронштадтской Морской общины Красного Креста супруге адмирала Макарова, и по распоряжению последней сестры милосердия, принимавшие участие в дебоше, удалены со службы.

27 января 1916 г. Нижние чины Кронштадтской Крепостной мастеровой роты злоупотребляют с выдаваемым им казенным хлебом. Много его целыми мешками продают извозчикам для кормления лошадей, а также целыми хлебами продают по дешевой цене посторонним лицам.

7 февраля 1916 г.

Брожение на политической почве среди нижних чинов Кронштадтского гарнизона в значительной степени вызвано тем, что при бывшем коменданте крепости Маниковском[401] нижним чинам якобы было объявлено, что с объявлением войны они будут получать какие-то осадные деньги. Сверх того им будет производиться особый отпуск денег на мыло, сало, табак и прочее, а в последнее время был отдан приказ коменданта крепости о том, что все нижние чины, принимающие участие в казенных работах, будут получать по 20 копеек на человека. Но ни первых, ни вторых денег не выдавали, за исключением табачных денег, выданных лишь в декабре. Все это широко используется партийными пропагандистами и облегчает им распространение среди нижних чинов нелегальной литературы.

7 февраля 1916 г.

3 и 4 сего февраля во время маневров части 745-й пешей Ропшинской и 341-й пешей Петроградской дружин ночевали в селе Большая Ижора Ораниенбаумской волости. Во время ночевки офицеры в одном из домов села всю ночь пьянствовали, что вызвало ропот со стороны нижних чинов.

12 февраля 1916 г.

Вчера нижние чины 2-го железнодорожного батальона, скалывая лед на пристанях форта „Император Петр“, высказывали свое неудовольствие по поводу того, что за подобные работы они не получают никакого вознаграждения.

[Без даты]

Ты, милая мама, интересуешься знать, как я проводил праздники – Рождество. Могу сказать – довольно хорошо. Гуляли 5 дней подряд. На праздники давали довольно хорошо поесть. Также встречали хорошо Новый год. Одним словом, я доволен остался. Но что теперь. Дают плохую (сверху карандашом – простую) пищу – старую рыбу и грибы – так что ко рту приложить нельзя, но когда начнется пост – тогда придется терпеть. Если можете, то пришлите что-нибудь. Во время поста придется с голоду умирать[402].

10 марта 1916 г.

В машинной школе Балтийского флота в городе Кронштадте приступлено к выделке удушливых газов для потребностей полевой и морской артиллерии[403].

[О прививках от тифа.] Мало интеллигентные матросы в особенности в первом экипаже утверждают, что прививки эти, составляющие немецкое изобретение, умышленно производятся с целью волновать матросов и сделать их физически не способными к труду.

2 апреля 1916 г.

31 марта неизвестная женщина гуляла по Михайловской улице с белой комнатной собачкой. В это время из казармы призванный из запаса канонир 1-го кронштадтского крепостного артиллерийского полка Алексей (или Александр) Егоров, состоящий в прикомандировании к специальной учебной команде в качестве уборщика в столовой, стал выкрикивать по ее адресу различные сальности, предлагая зайти в казарму. Об этом стало известно штабс-капитану, заведывающему учебной командой, носящему немецкую фамилию. Команде было сделано строгое внушение за неприличное поведение, но виновный в таковом не сознался и остался безнаказанным. Подобная выходка со стороны Егорова уже не первая.

6 апреля 1916 г.

Офицеры 334-й пешей Тверской дружины весьма часто по целым ночам в Офицерском собрании играют в карты и пьянствуют. Это хорошо известно командиру дружины полка Плаксину, но мер нет. Нижние чины высказывают нарекания, что их наказывают за малейший проступок, а офицерам дружины все дозволяется.

24 апреля 1916 г.

На финляндском побережье в первом временном госпитале при даче генерала Куропаткина[404] служит врачом доктор Раскин, который плохо обращается с больными и ранеными, а также неудовлетворительно их лечит. Лично Раскин, проживая в Териоках[405] вблизи аптеки, широко дает рецепты на получение спирта, за что получает известный гонорар.

2 мая 2016 г.

На валу за 4-й северной казармой нижние чины ежедневно собираются с пяти часов пополудни, а в праздничные дни уже с 10 часов утра, уклоняясь, по-видимому, от посещения церкви. Не только азартные игры, но и спиртные напитки.

Комендант крепости приказал предварительно запереть ворота у 4-й северной казармы, у ассенизационной станции и у мясного склада Морского ведомства. Если одновременно запереть нельзя, то поставить дозоры при унтер-офицерах, которые решительно не должны пропускать, задерживать и обыскивать.

7 апреля произошли взрывы в заливочной мастерской, по слухам, организованные германскими шпионами, проживающими в Кронштадте. Причем первые два прошли сравнительно благополучно для города и порта, то надо ждать третьего, который принесет больше бед, чем первые два» [406].

Примерно в таком же духе продолжалась жизнь в Кронштадте в 1915–1916 гг. За исключением того, что продуктов становилось все меньше, а на фронт уходило все больше военных. Кроме того, крепость служила и источником вооружения для фронта. Снимали орудия с фортов и батарей, комендант протестовал, но это не