только потому, что хоть ещё не получила зелёный свет, но, возможно, скоро я перееду в другой, а значит, этот офис освободится.

Меллинг улыбнулась с такой теплотой, какой Катрина никогда от неё не ожидала.

— Не смею больше задерживать, Братт.

 

 

 

ГЛАВА 39

Четверг

Брассика

 

Харри вошёл на кладбище. Флорист из магазина на улице Грёнландслейрет предложил посадить на могилу брассику. Не только потому, что это был красивый цветок, но и потому, что оттенки её листьев становились только красивее с осенним падением температуры.

Он подобрал ветку, которая, должно быть, упала прошлой ночью во время грозы и теперь лежала на надгробии, и убрал её к стволу дерева. Вернулся назад, присел на корточки и руками вкопал горшок с цветущей брассикой в землю.

— Мы нашли его, — сказал Харри. — Я думаю, тебе будет интересно это знать, потому что надеюсь, что ты следишь за происходящим.

Он посмотрел на ясное голубое небо.

— Я был прав в том, что это был кто-то на периферии расследования, человек, которого мы видели, но не замечали. Насчёт всего остального я ошибался. Я всегда ищу мотив, ты это знаешь, верю, что именно он поведёт нас в правильном направлении. И конечно, мотив есть всегда. Но он не всегда сияет настолько ярко, чтобы мы могли использовать его как путеводную звезду, не так ли? Во всяком случае, не тогда, когда мотив заперт во тьме безумия, как здесь. В этом случае я перестаю искать ответ на вопрос «Почему» и концентрируюсь на вопросе «Как». Пусть потом Столе и его коллеги позаботятся об этих больных «Почему». — Харри откашлялся. — Хватит ходить вокруг да около и лучше сразу переходить к вопросу «Как?». Примерно так.

 

Было три часа дня, когда Эйстейн Эйкеланн вошёл на площадь Йернбанеторгет, где полторы недели назад он встретил Харри. Казалось, это произошло целую вечность назад. Проходя мимо статуи тигра, он увидел Эла, согнувшегося пополам и опирающегося одной рукой на стену старого здания Центрального вокзала.

— Как дела, Эл? — спросил Эйстейн.

— Принял какую-то ужасную фигню, — сказал он, ещё раз его стошнило, прежде чем он смог выпрямиться, вытерев рот рукавом парки. — В остальном хорошо. А ты? Давно не виделись…

— Да, я был занят кое-какими другими делами, — сказал Эйстейн, глядя на лужу рвоты. — Помнишь, я спрашивал тебя о вечеринке у Маркуса Рё. Сказал, что мне было интересно, кто был тот чувак, продававший кокаин.

— Он раздавал его бесплатно, ну да, а что с ним?

— Наверное, мне следовало упомянуть, что я спрашиваю об этом, потому что работаю на частного детектива.

— О? — Эл устремил свои голубые глаза на Эйстейна. — На того полицейского, который был здесь, на Харри Холе?

— Ты знаешь, кто он?

— Я читаю газеты!

— Правда? Никогда бы не подумал.

— Не так часто, но после того, как ты рассказал мне о тех двух девушках на вечеринке, я слежу за этим делом.

— Да ну? — Эйстейн огляделся вокруг. Площадь выглядела так же, как всегда. Те же самые посетители. Туристы похожи на туристов, студенты похожи на студентов, покупатели похожи на покупателей. Ему следует остановиться сейчас. Он должен остановиться сейчас. Вернее, должен сейчас же уйти. Почему он всегда переусердствует, почему не может соблюдать заповедь Кифа об умеренности? Всё, что ему нужно было сделать, это выделить Эла в толпе и немного отвлечь его. Но нет, он не останавливается…

— А может ты занимался чем-то большим, чем просто следил за этим делом, Эл?

— Что? — глаза Эла, казалось, стали больше. Белки теперь были видны вокруг всего зрачка.

 

— Он познакомился с девушками на вечеринке, или, может быть, он и раньше продавал им кокаин, — сказал Харри надгробию. — Полагаю, они ему понравились. Или он ненавидел их, как знать. Возможно, он тоже нравился трём девушкам, он симпатичный парень и обладает харизмой. Эйстейн называет это «харизмой одиночества». Так что да, возможно, именно так он их заманил. Или заманил их кокаином. Его не было дома сегодня утром во время обыска в его квартире — по словам Эйстейна, в будни он обычно работает на Йернбанеторгет. Судя по всему, живёт один, но кровать была аккуратно заправлена. Они нашли много интересного. Различные виды ножей. Жёсткое порно. Пока мы говорим, криминалисты продолжают там работать. Плакат с изображением Чарльза Мэнсона над кроватью. И золотая нюхательная пуля с инициалами «Б.Б.», которую, я думаю, кто-то, знавший Бертину Бертильсен, опознает как принадлежавшую ей. В ней был зелёный кокаин. Как тебе это нравится? Но послушай дальше. Под кроватью было восемь килограммов белого кокаина, который, по их словам, выглядел довольно чистым. Восемь килограммов, заметь. Немного разбавить, и получишь, учитывая уличную стоимость, более десяти миллионов крон. У него нет судимостей, но его дважды арестовывали. Один из арестов был по делу о групповом изнасиловании. Оказалось, он был вообще не при чём, но именно таким образом его ДНК попала в базу данных. У нас ещё не было времени покопаться в его прошлом или в его детстве, но можно делать ставки, что оно было дерьмовым. Так что вот. — Харри проверил время. — Думаю, как раз сейчас производят арест. Он известен своей бдительностью, граничащей с паранойей, а сочетание коллекции ножей и толпы народа на станции означает, что они используют Эйстейна, чтобы отвлечь его. Плохая идея привлекать дилетантов, по моему мнению, но, видимо, это был приказ сверху.

 

— Что, чёрт возьми, ты имеешь в виду? — сказал Эл.

— Ничего, — ответил Эйстейн, не сводя глаз с рук Эла, спрятанных глубоко в карманах его парки.

Ему пришло в голову, что теперь он, возможно, в опасности. Так почему же он всё ещё стоял здесь и растягивал разговор? Он посмотрел на руки Эла. Что у него карманах? В этот момент он понял, что ему так нравится. Нравится, что он наконец-то оказался в центре внимания, что в этот самый момент, наверное, по всем каналам радиосвязи негодовали: «Почему он до сих пор там стоит?», «Смельчак!», «Твою мать, вот это хладнокровие!»

Эйстейн увидел, как на парке Эла в области груди появились две танцующие красные точки.

Его момент славы закончился.

— Хорошего дня, Эл.

Эйстейн повернулся и пошёл к автобусной остановке.

Красный автобус проехал прямо перед ним, и в отражении, замелькавшем в окнах, он увидел, как три человека на площади одновременно начали двигаться, каждый держал руку под одеждой.