Ощущение бессмысленности жизни испытывают они оба. Об этом говорит Алмерс, пожимая плечами: «Жить! Не зная, чем наполнить жизнь. Кругом одна пустота. Куда ни взгляни». Проблема этой измученной пары в том, чтобы как-то найти себя в жизни, которая отмерена им после смерти Эйолфа. Они осознали свою ответственность за то, что случилось, их терзает чувство вины.

Застывший взгляд больших детских глаз будет преследовать их день и ночь. Алмерс думает убежать от Риты, бросить ее, развестись. Она пребывает в отчаянии. С глубоким психологизмом Ибсен изображает метания супругов между близостью и отдалением, совместной жизнью и разводом, теплотой и холодом. Он показывает хаос, который творится в их душах, ибо они стоят на грани разрыва супружеских отношений.

Поворотный пункт

Но в финале драмы происходит нечто, благодаря чему они убеждаются, что им суждено жить вместе. Погожий летний вечер, флаг приспущен. Они остаются на сцене вдвоем, покинутые всеми. К пристани, рядом с тем местом, где утонул Эйолф, приближается пароход — он должен увезти Асту и Боргхейма. Алмерс в глубине души возмущен отъездом Асты, а Рита возмущена тем, что пароход, как обычно, пристает к берегу, словно ничего и не случилось:

Впервые у двух людей, занятых только собою, открываются глаза на то, что вокруг существует мир, который больше их собственного мира, и людей в этом мире отнюдь не волнует их скорбь. Чуть ранее Алмерс, жалея самого себя, говорил Асте по поводу гибели мальчика: «Ведь должен же тут быть хоть какой-нибудь смысл. Жизнь, бытие, судьба не могут же быть лишены всякого смысла… Пожалуй, все идет как попало, всё. Вертится, несется, как остов разбитого корабля без руля и без ветрил» (4: 307).

Он пытается уйти от ответственности подобно Ялмару Экдалу, который после гибели Хедвиг жалуется и ропщет на Бога: «О, ты там!.. Если ты есть!.. Зачем ты допустил это?» (С. 736). И тот и другой после смерти ребенка готовы обвинять кого угодно, только не себя. Алмерс обвиняет в этом существующий «мировой порядок». Он жалеет себя потому, что утратил надежду обрести смысл своей жизни. Таким — узкоэгоистическим — было у него восприятие трагедии, которая постигла семью. Позже он вынужден признать, что трагедия все же произошла не случайно. Это — возмездие за преступление, которое совершили они с Ритой. Но и после такого признания он еще долго кружит вокруг собственной скорби, вины и страдания.

Пароход и его матросы, невозмутимо пристающие к берегу, помогают Алмерсу и Рите понять, что жизнь больше их личного бытия и их личных проблем. Жизнь безразлична к твоим мучениям — она идет своим чередом. Эта сцена — ключевая в драме, поворотный пункт в ее действии. У Риты и Алмерса появляется шанс увидеть свою жизнь в более широкой перспективе. Впервые они смотрят на себя со стороны, глазами других. И начинают понимать, что живут в мире, который не предоставляет человеку никакой опоры и никакого смысла. Человек сам должен быть ответственным за свою жизнь и придать ей содержание и смысл. Изначальная пустота требует наполнения.

Алмерс и Рита также осознают, что не являются центром вселенной. Они осознают это, когда убеждаются, что другие по-своему воспринимают происходящее с ними. Они понимают, что состоят в отношениях с окружающими — и эти отношения, возможно, вовсе не такие, как им самим кажется. Так, поднимаясь над собой, они получают шанс изменить свои перспективы. И расширить сферу ответственности. Есть и другие люди, которые страдают и нуждаются в помощи в этом жестоком и безразличном мире.

Рита и Алмерс всегда были замкнуты в узких, клаустрофобических отношениях между двумя-тремя членами семьи. Они не выходили за пределы своего маленького мирка и собственных потребностей. Но скорбь по поводу смерти мальчика и муки совести способствуют тому, что они начинают видеть всю сложность бытия. Вместе с тем они начинают видеть собственный душевный изъян — неумение сопереживать судьбам и несчастьям других людей. Перемены в героях происходят довольно медленно, непрямыми путями — это превращение Алмерс называет своего рода воскресением: «Возрождение к высшей форме жизни» — говорит он (4: 336). Узкие рамки жизни супругов как бы расширяются, и дом Алмерсов, кажется, готов распахнуться — впервые в их жизни.

Крики о помощи доносятся к ним из большого мира — это крики тех бедняков, которые обитают в старых хибарках на берегу фьорда. Мужчины только что вернулись домой пьяные, колотят детей, а их жены вопят. Грубая реальность вторгается в мир Риты и Алмерса. Как и тогда, когда старуха-крысоловка рассказывала об ужасающих условиях жизни на островах, в Рите вспыхивает искорка сострадания, и она спрашивает Алмерса, не могут ли они помочь несчастным.

Но Алмерс отвергает эту мысль. Он сам был когда-то беден. В нем живет классовая ненависть парвеню. Для него немыслимо помогать тем, кто не помог Эйолфу, когда тот упал в воду. Алмерс был бы рад видеть все побережье очищенным от этого люда. Рита упрекает мужа в жестокой мстительности — он видит свой долг в том, чтобы отомстить, взяв на себя ответственность за смерть Эйолфа. И в этот момент, когда Алмерс вновь занят только собой, Рита принимает решение. «Пригнувшаяся к земле» героиня выпрямляется, устремляет взгляд ввысь и вширь. Она хочет протянуть руку бедным и позаботиться о несчастных детях. Они займут место Эйолфа. Рита хочет этого не только ради себя, но и ради того, чтобы «смягчить… и облагородить их долю» (4: 341).

Здесь можно вспомнить о прежних — эгоистических, в сущности — планах Алмерса посвятить себя сыну. Но решение Риты открывает иную перспективу. Рита выходит за узкие семейные рамки и расширяет сферу ответственности. Теперь для нее близкие — это не только члены семьи. Тем самым она берет на себя настоящую ответственность — не ту, о которой теоретически рассуждал Алмерс и в которой завяз, едва ли понимая, что это означает. План Риты, вероятно, даст ей возможность заполнить свою пустоту неким смыслом. Скорее всего, ее подтолкнули на это и угрызения совести — смерть Эйолфа, как бы то ни было, вывела Риту на более правильный путь.

Ранее Рита категорически отвергала «закон превращения» — теперь она принимает его как необходимую и позитивную сторону жизни. Она понимает, что жизнь не останавливается, постоянно движется к тому, что еще не реализовано, — к будущему. Мертвый Эйолф принадлежит прошлому, которое Рита при всем желании не может сбросить с себя. Эту тяжесть ей придется нести с собой и дальше. Но живые дети — это будущее, и с ними она хочет связать свою жизнь. Она добровольно берет ответственность — человеческую ответственность — на себя.