Страйд отхлебывал из белого пенопластового стаканчика остывший кофе. Нетерпение его росло с каждой минутой.

Через большое окно он рассматривал группу изнывающих от жары туристов, суетящихся возле стоянки машин. Сотрясая стены, над аэропортом Маккарран проревел очередной самолет, идущий на посадку. В наступающем вечере с каждой минутой удлинялись тени.

Громко хлопнула стеклянная дверь. Вальяжной походкой вплыла молодая полная женщина, агент фирмы по предоставлению автомобилей напрокат, вспотевшая от напряженной работы. В ее толстых пальцах была зажата пластмассовая дощечка с замком.

– Долго еще? – позвал ее Страйд.

Она остановилась, уперев руки в бедра. Черный живот выпирал между поясом светло-синих обтягивающих брюк и белоснежной футболкой.

– Вы считаете, я ничего не помню? Ну я же вам говорила, что они должны были прибыть два часа назад.

– А эти ваши ребята в курсе, что внутри нельзя ничего трогать? – сказал Страйд. – Все должно оставаться как есть.

– Так, коричневый «крайслер» с техасскими номерами, – выпалила она, называя цифры. – Не волнуйся, мой мальчик. Как только они его притащат, ты первый в него попадешь. Сиди и жди. – Она исчезла в двери за своим столиком.

Серена сидела рядом на металлическом стуле. Спутанные волосы падали ей на лицо и плечи. Она устало поднялась, подошла сзади к Страйду, немного помассировала ему шею, затем наклонилась вперед, придвигаясь к его уху, и прошептала:

– Не нужно бы нам этого делать.

– Нужно! – возразил он. – Я должен знать.

– Ну, как хочешь, – вздохнула Серена.

Страйд сознавал, что она права. Ему лучше просто уйти отсюда и остаться в неведении. Он понимал, какие улики они найдут в машине. Он выяснит правду, после чего захочет, чтобы она навсегда оставалась скрытой от него, ушла вместе с Бобом.

Но он уже не мог остановиться. Сюда его привела фотография. Идя по оставленному ему следу, он из пустыни попал в аэропорт, в агентство по прокату автомобилей. Теперь его смущала уже не сложность вопросов, а та легкость, с которой к нему приходили ответы: не был ли и ход его мыслей заранее предусмотрен, а цепочка решений расчетливо сложена?

Специально для него.

Серена взяла его кофе, сделала несколько глотков, поморщилась.

– Как ты такое пьешь, Джонни. Когда же ты запомнишь одно слово: «Старбакс»?

Страйд невольно улыбнулся.

– Ну вот, так-то лучше, – промолвила Серена.

– За меня можешь не волноваться, – произнес он. – Я в полном порядке. О себе подумай.

– Ты о бродяге, которого я подстрелила? Все кончилось, после шести часов допроса ребята из отдела внутренних расследований от меня отстали. Полагаю, насовсем. Ничего страшного, еще один не самый приятный день в жизни.

– Не говори. Я бывал в такой переделке.

Серена пожала плечами:

– Ерунда. Только язык отсох. Ничего. – Она опустила голову, посмотрела на свои туфли. Серена не успела смыть с них пыль, грязь и капельки крови. – Сказать тебе правду, Джонни? Оказывается, это очень легко сделать. Не представляешь, как легко.

Из двери вышла толстушка агент, держа возле уха переносную рацию, позвала Страйда:

– Дорогуша, иди принимай свою машинку. Она уже въезжает.

Страйд почувствовал, как внутри у него все сжалось.

– Когда вам возвращают автомобиль, вы что-нибудь с ним делаете? Моете салон, пылесосите?

– Ты угадал, умничка моя.

– Багажник тоже?

Она повела плечами.

– Ну, если кому совсем делать нечего…

– Вы уверены, что я первый беру этот автомобиль после последнего возвращения? На нем точно никто всю неделю не ездил?

– Ни-кто, – протянула агент, чмокнув губами.

Спустя несколько минут подъехал «крайслер». Водитель вышел, оставив двигатель работающим, а дверь – открытой, приглашая очередного временного владельца занять его место. Страйд и Серена надели резиновые перчатки, забрались в салон. Страйд включил галогеновый карманный фонарик, взятый из машины Серены, направил луч на заднее сиденье.

Оно было совершенно чистым – ни пятнышка, ни пепла, ни газетного обрывка. Страйд опустился на колени, принялся исследовать салон – сиденья, пол, двери. Примерно полчаса они ползали с Сереной, тщательно осматривая его, но ничего не нашли.

Страйд вышел, выпрямился, расправил плечи.

– Заглянем в багажник, – сказал он.

– Труп наверняка завернули в одеяло, – напомнила Серена.

– Следы оставляют даже одеяла.

Обыск багажника отнял у них меньше времени. Откинув крышку, Страйд увидел небольшое, с десятицентовую монету, бурое пятнышко. Серена наклонилась, оглядела его.

– Похоже на кровь, – тихо проговорила она и прибавила: – А я нашла кое-что поинтереснее. Сейчас увидишь.

Серена достала из кармана пинцет, навела луч фонаря в правый верхний угол крышки, подцепила матерчатую обшивку и засунула под нее кончики пинцета. Страйд нагнулся почти вплотную к ней и только тогда заметил несколько курчавых светлых волосков.

– Хотя, возможно, ничего ценного. Мало ли у нас блондинок да к тому же скорее всего крашеных.

Они оба оценили значение своей находки.

– Я возвращаюсь, – глухо произнес Страйд.

– Эй вы, там! – раздался недовольный голос чернокожей толстушки. – Вы мне отдадите машину или нет? Сколько мне еще ждать? На ней хотят покататься. Не могу же я людей пешком отсюда отправлять?

Серена и Страйд обменялись долгими взглядами. Сейчас решение зависело от Серены, и Страйд хорошо понимал, каким оно будет. Серена вызовет экспертов, те запротоколируют обнаруженные улики, упакуют их в пакет, после чего мир Страйда перестанет существовать.

Серена захлопнула крышку багажника и махнула толстухе рукой:

– Можете забирать.

Он нашел Андреа на втором этаже. Она сидела в своем кабинете, проверяла работы студентов, одна в мертвой тишине здания. Дверь кабинета была открыта. Андреа, задумавшись, не услышала его шагов на лестнице.

Ему невольно вспомнилась их первая встреча. Раны в их душах еще кровоточили, два одиноких человека, жившие в мечтах о возобновлении семейного счастья. Он полагал, что способен исцелить ее, но сколько бы времени они ни проводили вместе, она так и не избавилась от горечи. Брак тоже оказался ложным шагом. Они оба совершили ошибку. Мог ли догадываться Страйд, какой серьезной она станет?

– Здравствуй, Андреа, – промолвил он.

Она вскинула голову. Страйд не знал, что хотел бы увидеть в ее глазах: страх, злость или печаль. Но он ничего в них не увидел. За столь короткое время он, похоже, сделался ей чужим.