Толпа уже начинала редеть, как будто эпическая битва над Ист-Ривер была салютом в Диснейленде, который давал родителям понять, что детям пора расходиться по домам. Более того, толпа явно обессилела. День выдался на редкость долгий.

«Круглосуточный Мэри-Эннз» занимал нижний этаж здания, в котором когда-то была многоэтажная автостоянка. Вполне процветающее заведение — если может позволить себе расположиться на большей площади, чем обычный магазин женской одежды.

Джек повел Вонищенку на экскурсию вдоль витрин.

— Вон то шелковое платье, видишь? — Он показал на манекен. Потом взглянул на ее лицо и снова на витрину. — Пожалуй, цвета морской волны. Именно то, что нужно, — Он решительно зашагал ко входу в магазин.

Вонищенка сделала последнюю попытку заупрямиться.

— У меня с собой мало денег.

— На моем счету достаточно.

* * *

Когда сквозь него прошла вспышка силы, от Фортунато не осталось ничего, способного ей сопротивляться. Ничто и не сопротивлялось, и вспышка прошла сквозь него. И оставила после себя частицы — частицы знаний, памяти и разума.

Он увидел, как маленький человечек в толстых очках выползает из Ист-Ривер — двадцать лет назад. До того никаких воспоминаний не было. Там, где им следовало быть, находилась лишь выжженная пустыня, и ее творцом был не кто иной, как он. Астроном создал себя сам; за ним не стояло ни человеческого прошлого, ни человеческой личности.

Тщедушный человечек выполз на траву в парке и долго смотрел в ночное небо. И в этот миг вирус дикой карты овладел им, и его сознание унеслось в это небо и полетело к звездам. Он увидел облака газа, переливавшегося красными, пурпурными и голубыми огнями. А еще — планеты, лишенные атмосферы и окутанные завихрениями космической пыли, окруженные многочисленными кольцами и сиявшие отраженным светом. Он увидел луны, кометы и бесформенные сгустки астероидов.

Человечек увидел, как на него надвигается что-то темное и неразумное, что-то беспредельное, недоброе и голодное. И его сознание закричало.

Он очнулся на пороге какого-то кирпичного дома в Джокертауне, совершенно раздетый, если не считать очков, — от собственного крика. Дверь открылась, и человек, представившийся Бэлзамом, взял его к себе. Взял к себе и открыл ему все тайны, открыл ему имя сущности, которую он видел, имя, которое было основным словом масонов, — ТИАМАТ.

Бэлзам поведал ему о приборе, о машине Шакти, которую со звезд даровал Калиостро. Этот Калиостро основал Орден, чтобы защищать знание о Тиамат — Темной Сестре — и о машине Шакти.

А потом пришел час, когда Бэлзам уже ничему больше не мог научить тщедушного человечка, и тот сместил наставника с невольной помощью неумелого мага по имени Фортунато. Под именем Астроном он возглавил Орден. И ему открылось их предназначение — установить на Земле господство египетских масонов и править миром. Миром, который приползет к ним на коленях и будет смиренно и благодарно умолять. Ибо Астроном использует машину Шакти так, как ей предначертано быть использованной…

— Нет, — проговорил Фортунато. — Нет.

Но факты никуда не денутся. Факты, говорящие о том, что машина Шакти была дана масонам, чтобы спасти Землю от Тиамат, а не приманить ее в мир людей. Чтобы вызвать Сеть, которая сможет разбить ее.

Машина Шакти могла спасти их, а Фортунато уничтожил ее. При всех своих потугах на мудрость он как был, так и остался человеком сиюминутного настроения, ничем не отличавшимся от капризного ребенка.

Астроном все еще был жив. Лохмотья одеяния полоскались на ветру, грудь вздымалась и опадала. Но его глаза закатились, и сила исчезла. До последней капли.

Фортунато ничего не стоило бы преодолеть тридцать футов, которые разделяли их, стиснуть его тощее горло и прикончить его.

Вместо этого он позволил ему упасть.

Спустя многие секунды Фортунато услышал далеко внизу всплеск — тщедушный человечек замкнул круг и вернулся в Ист-Ривер, из которой когда-то вышел.

* * *

На Генри-стрит было тихо и безлюдно — шумное веселье закончилось с закрытием «Хрустального дворца». Улицу все еще перекрывали деревянные козлы, хотя уличная ярмарка давным-давно завершилась. Хирам с Джеем шагали посреди улицы, мимо темных домов. Канавы были до краев забиты мусором: салфетками, бумажными стаканчиками, пластмассовыми вилками, газетами.

Когда они прошли полквартала, из темноты навстречу им вынырнул черный силуэт. Джей быстро вытащил руку из кармана, но Уорчестер перехватил ее.

— Не надо, — сказал он.

Силуэт очутился в конусе света от фонаря. Это оказалась плотная седая женщина в бесформенной зеленой армейской куртке. Нижняя половина ее тела являла собой одну большущую белую ногу, влажную и бескостную. Джокерша передвигалась, как улитка.

— Мелочи не завалялось? — спросила она. — Помогите бедному джокеру.

Не в силах смотреть на нее, Хирам отвернулся, вытащил бумажник и дал ей пятидолларовую купюру. Когда женщина взяла ее, коснувшись ладони, он сжал кулак и наполовину уменьшил вес джокерши. Пусть ненадолго, но ей станет легче.

На пустом заброшенном участке за «Хрустальным дворцом» пылал костер. Вокруг него сгрудилась дюжина маленьких, ничем не напоминающих человеческие фигурок, а на вертеле над огнем жарилось какое-то животное. Услышав приближающиеся шаги, некоторые джокеры вскочили и скрылись в развалинах. Другие обернулись — в темноте их глаза горели, как уголья.

— Они нас не тронут, — успокоил его Экройд. — Сейчас их время — когда улицы пусты и весь мир спит.

— По-моему, они жарят собаку.

— Если ты так заинтересовался, я попрошу Кристалис разузнать для тебя рецепт. Идем.

Они поднялись по ступенькам и постучались.

На двери висела табличка «Закрыто», но спустя минуту засов со скрипом отодвинули, и на пороге появился мужчина. У него были тоненькие, в ниточку, усики, маслянистые черные волосы и совершенно гладкая кожа там, где у всех остальных находятся глаза.

— Саша, Хирам, — представил их друг другу Джей Экройд. — Они здесь?

Саша кивнул.

— В баре. Двое. Они ничего не замышляют.

Ресторатор облегченно вздохнул.

— Тогда давайте поскорее покончим с этим.

Саша кивнул и через маленький вестибюль провел их в главный бар «Хрустального дворца».

Свет горел лишь за длинной барной стойкой. В зале пахло пивом и табачным дымом, перевернутые вверх ногами стулья стояли на столах. Они сидели в кабинке, втроем. В полумраке Кристалис походила на скелет, облаченный в вечернее платье. Кончик ее сигареты светился, как глаза душ, не нашедших покоя. Лэтхем, несмотря на поздний час, был одет в безукоризненный темно-серый костюм-тройку; на столе перед ним лежал портфель. Между ними, скрытый во мраке, сидел третий человек.