Кедрин бросил на галечник меч Друла и выскочил следом. Лодку снова потащило к воде, и он едва успел вцепиться в корму. Тепшен сгреб остатки припасов и прыгнул на сушу, за ним последовал и Браннок. Тогда Кедрин разжал руку. Он смотрел, как плоскодонку понесло, повернуло раз, другой, третий, а затем ударило о камни. Разбитые доски затрещали, и суденышко погрузилось в воду. Браннок протянул юноше веревки, которыми его связывали по ночам, печальная улыбка озарила его изможденное лицо.

— Не забудьте. Они вам еще понадобятся.

Кедрин молча кивнул, сунул веревки за пояс и огляделся. Жара была невыносимой. По лицу струился пот, рубашка прилипла к спине. Запах серы усилился. Зато прекратился раскаленный град: похоже, путники достаточно приблизились к огнедышащим горам, и камни пролетали над головой и падали дальше. Пляж, на который они выбрались, выдавался острым клином. От пляжа перешеек выгибался горбом, через него вела тропка. Не видя иного пути, Кедрин и его спутники двинулись по ней.

Вскоре галька осталась позади. Теперь под ногами был гладкий черный камень, блестящий, как стекло. Дорожка стала шире, она вилась меж зубчатых скал и убегала на мрачные склоны. Но и по ровной дороге идти было нелегко. Раскаленный воздух опалял легкие, от едкой серы слезились глаза. Друзья подняли горловины рубах, закрыв полотном рот и нос. Никому даже в голову не приходило заговорить. Каждый думал лишь об одном: поскорее пройти через зловонный туман и пепельный дождь. Они шли вперед, с трудом передвигая ватные ноги, держась как можно теснее, чтобы не потерять друг друга. Кто знает, какие опасности таились в этом смердящем полумраке?

Кедрин не мог сказать, сколько времени они взбирались на гору. Лишь в нескольких шагах можно было разобрать очертания предметов — дальше все терялось в сером тумане, лишь наверху багровело небо. Глаза воспалились, юноша едва различал фигуры товарищей, шагающих рядом. В груди пекло, каждый вдох давался с трудом и вызывал боль, каждый шаг стоил усилий. При мысли о том, чтобы ночевать в этом проклятом месте, волосы у него вставали дыбом. Он не сомневался, что на рассвете — если здесь вообще наступает рассвет — все трое будут лежать мертвыми, задохнувшись под слоем пепла… если попросту не изжарятся. Жар раскаленной почвы ощущался даже сквозь крепкие подошвы его сапог. Он привычно сжал в руке талисман, ища утешения и поддержки. Но прикосновение наполнило его тревогой. С камнем что-то происходило. Страх за Уинетт прибавился к тяготам их восхождения.

И вдруг он остановился, протер слезящиеся глаза и вгляделся в раскаленную серую мглу. Тепшен и Браннок тоже остановились, недоуменно глядя на своего спутника. Не в силах произнести ни слова, Кедрин указывал вперед. В нескольких шагах возвышалась каменная стена — монолит, темный и блестящий, такой же, как у них под ногами. Поверхность скалы казалась оплавленной — ни трещин, ни выступов, за которые можно уцепиться. Дорога упиралась в ее подножие. Кедрин почувствовал, как угасает надежда. Идти было некуда — эту преграду было не обойти и не преодолеть. Плоскодонка утонула, и путь назад, из этих проклятых мест, был отрезан. Кедрин крепко выругался и шагнул вперед, подняв сжатые кулаки, словно надеялся голыми руками сокрушить скалу. Но в хриплом проклятии внезапно прозвучала радость. Во тьме засиял багровый свет, и Кедрин понял, что в скале открылся проход.

— Это может быть пещерой Тазиела? — прокричал он в ухо Тепшену, перекрывая несмолкающий рев огня.

Кьо кивнул и, вынув из ножен меч, первым шагнул в отверстие.

Кедрин последовал за ним, держа наготове меч Друла, Браннок с саблей в руке шел с ним рядом.

Вновь полыхнуло пламя. Вместе с порывом опаляющего ветра из темноты донесся звук удара металла о металл. Пепел не залетал в проход, но жара становилась все сильнее. Кедрин и его спутники осторожно шли по туннелю, пробитому в блестящем черном камне.

Внезапно стены расступились. Друзья стояли на пороге огромной пещеры. Озеро лавы в центре озаряло ее ярким пламенем. На берегу возвышалась наковальня, и уродливое существо, напоминающее жуткую пародию на человека, било по ней могучим молотом.

Почуяв присутствие людей, кузнец обернулся. Его голова казалась грубо слепленной из негодной глины. Безволосый череп обтягивала кожа цвета сырого мяса. Высокий выпуклый лоб словно обтекал под собственной тяжестью, образуя мощные надбровные дуги, крохотные красные глазки были глубоко вдавлены в плоть. Небольшой бугорок на месте носа прорезали две вертикальные щели, их края раздвинулись, втягивая запах пришельцев. Рот — широкая безгубая трещина — раздался в жутком подобии улыбки, открыв два ряда почерневших острых зубов. Голова казалась насаженной прямо на могучие плечи, торс — груда вздутых мышц — контрастировал с карикатурно узким тазом. Это несоразмерное тело покачивалось на коротких кривых ногах с громадными стопами, пальцы рук и ног заканчивались когтями.

Мускулистая рука опустила молот.

— Человечишки, — кузнец говорил громко, но невнятно. По крошечному подбородку стекала слюна. — Пришли живые человечишки, чтобы утолить голод Тазиела.

Кедрин опустил ткань, открыв лицо.

— У нас есть для тебя работа, Тазиел.

— Работа? — уродливая голова дернулась и, повернувшись в одну сторону, потом в другую, блестящие глазки задержались на каждом из незваных гостей. — Какой работы желают человечишки от кузнеца Ашара? — он фыркнул, обильно обрызгав слюной красноватую кожу. Безобразное тело затряслось, в пасти мелькнул длинный серый язык, облизав неровные зубы.

— Я хочу, чтобы ты заменил Камень в навершии этого меча, — Кедрин указал на меч Друла и достал из-под рубахи талисман.

Тазиел прекратил смеяться и заморгал, удивленно и недоверчиво.

— Меч Друла, — каркнул он. — Я выковал этот меч по велению моего господина, чтобы Его слово несли на лезвии клинка. Как он к тебе попал?

— Друл дал мне его.

— Так, — проскрежетал Тазиел. — И какова была цена?

— Это был честный обмен — меч за меч.

Тазиел кивнул — если это движение огромной головы можно было назвать кивком.

— Камень — иной. Он от врага моего господина. Я чувствую его мощь, и она раздражает меня.

— Это Камень Кирье, — честно признался Кедрин. — Вставь его в навершие — и я унесу его с собой.

— Для чего это тебе?

— Твой господин похитил мою жену. Я хочу вернуть ее.

— Ты хочешь получить от меня оружие, которое погубит моего повелителя, — хрипло ответил кузнец. — Откуда у тебя Камень?

— Мне его дали Сестры Эстревана. Вторая половина этого Камня у моей жены.

— Дали? — язык вновь высунулся и коснулся ноздрей. — И ничего не взяли взамен?

Кедрин покачал головой, с трудом скрывая отвращение.

— Я принял обет, — сказал он. Впервые он ощутил подлинный смысл этих слов. — Когда я взял камень, я принял на себя обязательство неустанно защищать Три Королевства.