Архаизирующий характер этого труда подтверждается далее его VIII разделом, о боевых колесницах («две колесницы называются парной зигархией, две пары – двухпарной сизигией…»), что полностью устарело уже в то время, и разделом IX, о боевых слонах («…погонщик одного слона называется животноначальником, зоархом; погонщик двух – звереначальником, фирархом…»), которые в последний раз использовались, притом безуспешно, против Юлия Цезаря в 46 г. до н. э. в битве при Тапсе в современном Тунисе, где легионеры V легиона «Жаворонков» (Alaudae) удостоились чести изображать на своих значках слона, потому что пустили в ход боевые топоры, подрубая слонам ноги.

Гораздо более известный труд, «Стратегикос» («Военачальник») Онасанадра или Онесандра, жившего в первом веке н. э., вызывает сильное недовольство Дэна (Dain). Он высмеивает автора как «гречишку» (graeculus, так римляне презрительно называли мелких выскочек-греков, которых было немало в раннем императорском Риме) и очерняет его как льстеца, заискивающего перед своими хозяевами-римлянами и лишённого какой бы то ни было оригинальности; его книга, как пишет Дэн, полна неясных советов и пустых увещаний[416].

Византийцы не согласились бы с этим, поскольку этот труд упоминает Иоанн Лидиец (I. 47. 1) в шестом веке; его полностью включил в свою «Тактику» Лев VI; его упоминает в десятом веке Никифор Уран. Мы знаем, что многие другие в Европе после эпохи Возрождения также не согласились бы с этим, потому что сам Дэн перечисляет многочисленные издания и переводы, начиная с 1494 г. и далее, и упоминает похвалы, с которыми отзывался об этой книге такой успешный и вдумчивый воин, как маршал де Сакс (эти похвалы цитируются в нескольких французских изданиях). Современный читатель, скорее всего, решит, что этот труд не следует ни хулить, ни превозносить. В нём налицо изрядный здравый смысл, проявляющийся в выборе военачальника и в характеристике хороших военачальников (в голову сразу приходят случаи, которые следовало бы рассматривать как исключения), а также в суждении (III) о совете военачальника:

Столь же новаторским был для его эпохи и совет (IV) о том, что война должна иметь благовидное оправдание:

Итак, перед нами вовсе не гомеровская война ради личных почестей и не та, что беззастенчиво ведётся ради добычи или имперской экспансии, – это определённо рабочий довод в пользу справедливой войны, сформулированный раньше своего времени, и именно это, возможно, высоко оценил маршал де Сакс.

С тактическими советами дело тоже обстоит совсем неплохо: они полезны, хотя не являются ни оригинальными, ни подробными. Они следуют в таком порядке: продвижение воинского формирования через проход в опасном горном ущелье (VII), устройство и смена лагерей (по гигиеническим причинам), забота о доставке фуража, пойманные шпионы (их надо убивать, если войско слабое, и отпускать, если оно впечатляюще сильное) – и ещё кое-что в том же духе, включая такое, чего нельзя было бы ожидать от такого автора, которому Дэн отказывает в каком бы то ни было военном опыте (“nullement verse dans Tart militaire”, «совсем не опытен в военном искустве»), например, наличие резервных сил в сражении, которые стоят в стороне, чтобы вмешаться в критический момент; ведь именно это позволяет военачальнику определять ход битвы, а именно не введённый в бой резерв, без которого он остаётся всего лишь зрителем. В целом читатель склонен согласиться скорее с византийцами и с маршалом де Саксом, чем с Дэном, несмотря на всю его блестящую учёность.

Многоязычный, многоодарённый и многонациональный Секст Юлий Африкан (или, точнее, Секстос Иулиос Африканос, поскольку писал он по-гречески), который родился в Иерусалиме около 180 г. и был, возможно, евреем, обратившимся в христианство, посвятил собрание своих сочинений («Кесты», букв. «Узоры», но возможно, и «Амулеты») на самые разнообразные темы императору Александру Северу (222–235 гг.)[418]. До нас дошли только части этого труда, включающие в себя некоторые, посвящённые военным вопросам, хотя подлинный талант Африкана проявлялся в логике и математике, которые он применял ко всему на свете, став основателем христианской хронографии, которого часто цитировал Евсевий и другие отцы Церкви, – и, что самое любопытное, к изучению полёта стрелы.

Он начинает со следующего утверждения: стрела может пролететь расстояние в 25 000 стадиев (4675 километров) за сутки, т. е. за 24 часа. Затем он объясняет, как можно доказать это посредством тщательно продуманного эксперимента, при котором измерение расстояния заменяется замером времени, и расчёты в конце концов основываются на предпосылке, согласно которой не более 6000 стрел можно выпустить одну за другой в течение часа. Этот эксперимент вполне состоятелен, как и проистекающие из него расчёты, если пренебречь снижением начальной скорости: 4675 километров за 24 часа соответствуют 194,8 километра в час, что примерно равно измеренной начальной скорости современных луков средней мощности категории 50–55 фунтов, и это лишь немногим больше скорости современных реконструкций древних составных луков[419].

Первая великая эпоха византийской военной литературы начинается в шестом веке, но начало это было малообещающим: имеется в виду «Тактика» («Тактикой») Урвикия, или Орвикия, посвящённая Анастасию I (491–518 гг.) – простая переделка сочинения Арриана о фаланге, по большей части всего лишь терминологическая. Другое, ещё менее значительное сочинение того же автора, «Практическое пособие» («Эпитидивма»), посвящено его чудесному изобретению, призванному справиться с неудержимым натиском варварской конницы: канонам. Они представляют собою сборные устройства, состоящие из переносных треножников, которые можно расставлять впритык друг к другу, чтобы защитить пехоту – в тексте имеется в виду лёгкая пехота, вооружённая луками и метательными снарядами, не снабжённая прочными пиками и большими щитами, способными отразить конные атаки[420].