Анжелика остановила свой выбор на домашнем платье кофейного цвета с довольно скромной золотой вышивкой, а вместо тонкой кружевной пелерины накинула на плечи черный атласный платок. Она уже заканчивала свой туалет, когда, прося прощения за опоздание, появилась Марго.

Горничная ловкими движениями красиво уложила волосы своей госпожи, сделав ее обычную прическу, и, не удержавшись, надушила ее.

— Не переусердствуй. Я не должна выглядеть слишком нарядной. Мне нужно внушить доверие моему зятю-прокурору.

— Увы! Столько знатных сеньоров было у ваших ног, а теперь вы должны думать, как прельстить какого-то прокурора!

Их разговор прервал пронзительный крик, донесшийся снизу. Они выбежали на лестничную площадку.

На первом этаже душераздирающе кричала женщина. Анжелика быстро сбежала вниз и в прихожей увидела своих слуг. С недоумевающим видом они теснились на пороге. Вопли продолжались, но теперь они звучали как-то глухо и исходили, казалось, из высокого сундука под красное дерево, который украшал переднюю.

Прибежавшая на крик Ортанс откинула крышку сундука и выволокла оттуда толстую служанку, ту самую, которая впустила Анжелику в дом, и двух ребятишек лет восьми и четырех, которые вцепились в ее юбку. Госпожа Фалло сначала отвесила толстухе пощечину, а уж потом спросила, что с нею стряслось.

— Там! там! — вопила служанка, указывая пальцем в сторону двери.

Анжелика посмотрела туда и увидела беднягу Куасси-Ба. Он смущенно прятался за спинами слуг.

При виде мавра Ортанс невольно вздрогнула, но взяла себя в руки и сухо сказала:

— Ну и что? Это чернокожий, мавр, и нечего вопить. Разве вы никогда не видели мавров?

— Н-не… нет, сударыня, нет.

— В Париже нет человека, который бы не видел мавра. Сразу видно, деревенщина! Вы просто дура!

И, подойдя к Анжелике, она тихо сказала сквозь зубы:

— Поздравляю, дорогая. Ты сумела переполошить весь мой дом. Даже привезла дикаря с островов. Возможно, служанка тотчас же сбежит от меня. А мне стоило таких трудов ее найти!

— Куасси-Ба, — позвала Анжелика. — Эти дети и девушка боятся тебя. Покажи-ка им, как ты умеешь веселить людей.

— Карашо, каспаша.

Одним прыжком мавр оказался на середине прихожей. Служанка снова завопила и в ужасе прижалась к стенке, словно пытаясь втиснуться в нее. Но Куасси-Ба, сделав несколько сальто, достал из карманов разноцветные шарики и с поразительной ловкостью принялся ими жонглировать. Недавнее ранение, казалось, ничуть ему не мешало. Когда дети заулыбались, мавр взял у Джованни гитару, сел на пол, скрестив ноги, и принялся петь мягким, приглушенным голосом.

Анжелика подошла к своим слугам.

— Я дам вам денег, чтобы вы могли ночевать и питаться в трактире, — сказала она.

Кучер, который правил каретой, вышел вперед и, теребя свою шляпу с красным пером — непременное дополнение к роскошной ливрее лакеев графа де Пейрака, — проговорил:

— Простите, госпожа, но мы хотели попросить вас выплатить нам все жалованье. Ведь мы в Париже, а Париж требует больших расходов.

Поколебавшись немного, Анжелика решила выполнить просьбу слуг Она велела Марго принести шкатулку и выдала каждому, что положено. Слуги поблагодарили и попрощались. Джованни сказал, что завтра придет, чтобы получить распоряжения госпожи графини. Остальные ушли молча. Они были уже в дверях, когда Марго с лестницы крикнула им что-то на лангедокском наречии, но они ничего не ответили.

— Что ты им сказала? — задумчиво спросила Анжелика.

— Сказала, если они не придут завтра, хозяин наведет на них порчу.

— Ты думаешь, они не вернутся?

— Боюсь, что да.

Анжелика устало провела рукой по лбу.

— Не надо было говорить, Марго, что хозяин наведет на них порчу. Их эти слова вряд ли напугают, а нам принесут вред. Возьми шкатулку, отнеси в мою комнату и позаботься о кашке для Флоримона, чтобы он мог поесть, когда проснется.

— Сударыня, — раздался тоненький голосок рядом с Анжеликой, — папа просил передать вам, что ужин подан, и мы вас ждем в столовой, чтобы вместе прочесть молитву.

Это был тот самый восьмилетний мальчуган, который прятался в сундуке.

— Ты больше не боишься Куасси-Ба? — спросила она его.

— Нет, сударыня, я очень рад, что познакомился с мавром. Все мои приятели будут мне завидовать.

— Как тебя зовут?

— Мартен.

В столовой раскрыли окна, чтобы было светлее и не пришлось бы зажигать свечи. Над крышами виднелось чистое, розовое от заката небо. Как раз в это время в церквах начали звонить к вечерней молитве. Величественный перезвон больших колоколов ближней церкви выделялся на фоне других и, казалось, уносил вдаль молитву самого города.

— В зашей церкви прекрасные колокола, — заметила Анжелика, чтобы нарушить напряженное молчание, которое наступило после того, как все, прочитав молитву, сели за стол.

— Наша приходская церковь — Сен-Ландри, — сказал мэтр Шалло, — а это колокола Собора Парижской богоматери, он совсем рядом. Если выглянуть в окно, то можно увидеть две его высокие башни и шпиль апсиды.

На противоположном конце стола с ученым видом молча сидел старик, дядя прокурора, бывший магистрат.

В начале ужина он и его племянник деловито бросили в свои стаканы по кусочку рога нарвала. Это напомнило Анжелике, что она забыла в это утро принять пастилку яда, к которому Жоффрей де Пейрак хотел приучить ее.

Служанка принесла суп. Белая накрахмаленная скатерть еще хранила ровные квадратные складки от утюга.

Столовое серебро было довольно красивое, но вилками в семье Фалло не пользовались, они вообще были еще мало распространены. Анжелика привыкла к вилке в доме Жоффрея, и она вспомнила, как неловко чувствовала себя в день своей свадьбы, в Тулузе, когда у нее в руках оказались эти маленькие вилы. Подали несколько блюд из рыбы, яиц и молочных продуктов. Анжелика заподозрила, что два или три из них были приготовлены в соседней харчевне, куда сестра послала слуг, чтобы пополнить меню.

— Только, пожалуйста, ничего в доме не меняй из-за меня, — попросила Анжелика.

— Ты, верно, воображаешь, что семья прокурора питается только ржаной кашей да супом из капусты, — ядовито ответила Ортанс.

В этот вечер, несмотря на усталость, Анжелика долго не могла уснуть. Она прислушивалась к доносящемуся с узких сырых улочек шуму незнакомого города.

Прошел маленький торговец вафельными трубочками, постукивая игральными костями. Бездельники, которые засиживались допоздна, зазывали его к себе, надеясь выиграть корзину трубочек.

Чуть позже Анжелика услышала, как глашатай выкрикивал имена умерших: