По долине пронесся холодный ветер, и Юлий зябко поежился: приближалась еще одна холодная, тяжелая, полная трудов и лишений зима. Прищурившись, Цезарь взглянул на восток, туда, где за дальними далями скрывались Альпы. Это расстояние еще придется пройти. Нет, на нынешнюю зиму он в Галлии не останется. Вместо этого предстоит путь в Аримин, на встречу, которая должна будет решить будущее.

Цезарь задумался о письме Красса. Старик многое обещал, а цену этих обещаний можно будет определить лишь в беседе с глазу на глаз. Время для возвращения в Рим еще не настало, ведь впереди — вся Галлия. А острова, отделенные от нее проливом, снятся ночами. Находятся, правда, скептики, которые утверждают, что островов этих не существует вовсе, но это не так. Однажды, стоя в ясный день на прибрежной скале, Юлий сам видел, как они белеют вдалеке, отражая блеск свинцовых волн.

Главный город племени сенонов сдался сразу, даже не пытаясь оказывать сопротивление. Ворота распахнулись настежь. Цезарь гордо въехал в арку впереди собственного войска, однако мысли его уже унеслись далеко, в Аримин и неизведанное, манящее будущее.

Часовые на крепостной стене Аримина были хорошо защищены от холода. С приходом ночи они прямо на доспехи надевали тяжелые, подбитые мехом теплые плащи, а лица обматывали шарфами так, что оставались видны лишь глаза.

На верху каменного укрепления в жаровнях горел огонь, и легионерам разрешалось время от времени греться возле них. Большинство солдат были новичками из числа недавно набранных рекрутов; они пришли на смену тем опытным воинам, которые отправились с Цезарем в Галлию. Молодость проявлялась в нескончаемых остротах и перепалках, непрекращающихся дружеских пинках и даже в попытках согреться несколькими глотками запрещенных на посту крепких напитков. Содержимое фляжек обжигало горло, легионеры кашляли и со смехом шлепали друг друга по спине.

Аримин был рабочим городом, и уставшие за день жители рано ложились спать. С наступлением темноты в редком окне зажигался свет. Зато по утрам, еще до восхода солнца, улицы наполнялись спешащими людьми и повозками с грузом для кораблей. Они выезжали через городские ворота, которые также строго охранялись легионерами.

Один из собравшихся вокруг огня часовых посмотрел вдаль, в темное пространство.

— Кажется, кто-то едет, — неуверенно произнес он и снова прислушался.

Покинув тепло жаровни, к нему подошли двое товарищей. Простояв некоторое время в напряженной тишине, они хотели было вернуться к остальным, но в этот момент вдалеке раздался едва различимый шум. В застывшем над мерзлой землей воздухе звук разносится быстрее.

Самый молодой из охранников прищурился и как можно дальше вытянул шею. Конечно, все вокруг тонуло во мраке, и все-таки он был готов поклясться, что там, в глубине темной пустыни, что-то происходит.

Постепенно неясные очертания начали обретать форму, и парень с волнением воскликнул:

— Вон там, смотрите! Всадники! Только не знаю сколько…

Однако у остальных зрение оказалось не таким острым, и они так ничего и не смогли увидеть.

— Интересно, это наши или нет? — пытаясь скрыть страх, спросил кто-то. Тревога передалась остальным. Все тут же представили, как городские стены осаждают дикие племена варваров, и поежились, словно от порыва холодного ветра.

— Трудно сказать. Может, доложить командиру?

Молодые воины задумались. Неизвестно, что могло обернуться более тяжелыми последствиями. Набег неприятеля — это, конечно, серьезно, однако гнев разбуженного по ложной тревоге центуриона еще хуже.

Самого старшего из часовых звали Терас. Он поступил в легионеры после неудачной попытки организовать собственную торговлю, а потому воинского опыта у него было не больше, чем у всех остальных. Однако товарищи ждали совета именно от него, поскольку знали, что он разбирается во всем, начиная с финансовых вопросов и заканчивая отношениями с женщинами. На самом деле Терас не был специалистом и в этих делах, однако умел напустить пыли в глаза, и впечатления вполне хватало, чтобы товарищи считали его мудрым и знающим.

Пока часовые сомневались и совещались, всадники подъехали ближе, а к металлическому звону упряжи прибавился глухой стук множества копыт. Ночной ветер трепал знамена, и они неприятно, жутковато хлопали. Темная неизведанная сила неумолимо приближалась к городским воротам.

— Да, наверное, надо срочно доложить, — нервно кусая губы, решил Терас.

— Открывайте ворота! — раздался снизу громкий голос. Часовые вытянулись по стойке «смирно», как и полагалось по уставу.

— Ворота заперты. Приходите утром! — ответил один из охранников, а товарищи засмеялись. Терас расстроенно подумал, что этих парней не мешало бы обыскивать перед дежурством и забирать фляги со спиртным. Тогда они относились бы к своим обязанностям более ответственно. Он едва сдержался, чтобы не дать шутнику подзатыльник. Да что толку? Сказанного не вернешь. Терас закрыл глаза. Внизу наступила зловещая тишина.

— Я выясню, кто из вас так шутит, и прикажу хорошенько выпороть его, — то ли сердито, то ли насмешливо отозвался тот же голос. — А теперь открывайте!

Терас вгляделся в темноту, пытаясь получше рассмотреть подошедший отряд. Иногда он жалел, что не остался торговцем, пусть даже и невезучим.

— Открывайте, — решительно распорядился он. Стоявшие внизу, у ворот, часовые стали серьезными и тревожно подняли головы.

— Может быть, все-таки подождать…

— Нечего ждать, открывайте, и все. Холод собачий, а это явно римляне. Думаете, варвары стали бы дожидаться, пока мы здесь решим, что делать?

Требовательный голос всадника перешел в крик, ждать ему явно надоело. В эту минуту тяжелые засовы отодвинулись, и ворота медленно открылись.

Брут въехал первым и быстро соскочил с коня, нетерпеливо бросив поводья ближайшему из часовых.

— Так-то оно лучше. А где этот болтун, который предлагал подождать до утра?

Терас увидел, как в ворота въехал еще один всадник, укутанный под стать самим часовым. Несмотря на громоздкую одежду, он выглядел внушительно, а все, кто ехал рядом, почтительно пропускали его вперед. Командир. Их Терас узнавал за милю.

— На разборки нет времени, — твердо произнес незнакомец. — Мы уже и так опоздали.

Кивнув, Брут быстро сунул ногу в стремя и легко взлетел в седло. Командир не стал дожидаться, а пришпорил коня и поехал по темным улицам. Отряд молча направился следом.

К тому времени как на стене появился начальник охраны, отряд уже вошел в город. Терас насчитал целую центурию. Ворота снова закрыли и заперли на все засовы, а молодые часовые, смущенно опустив глаза, заняли положенные посты.

Центурион, возглавлявший охрану городской стены, был ветераном. А если верить рассказам, то получалось, что со времени взятия Карфагена он участвовал во всех крупных битвах. Несмотря на то что для этого ему требовалось бы прожить на земле несколько сотен лет, доблестный воин говорил об исторических событиях так, словно действительно принимал в них самое непосредственное участие. Больше того, из его слов всем сразу становилось ясно, что исключительно его усилия спасли Римскую республику от бесчисленных завоевателей, морального разложения, распада воинской дисциплины, а возможно, и от полного уничтожения. Как бы там ни было, воин был сед, покрыт шрамами, очень раздражителен и крайне недоволен тем, что ему постоянно подсовывали зеленых новобранцев, требуя превратить их в подобие настоящих легионеров.