за русских и монголов, которые систематически ввозились [в Прибалтику] в целях колонизации. Эти иностранцы получали латвийские имена и латвийские документы (гражданство), чтобы в случае возможного плебисцита под международным контролем они обеспечили бы необходимое большинство для окончательного решения судьбы прибалтийских государств»[1441].

Бред сексуально (или национально) озабоченного маньяка, вполне в духе бесноватого фюрера Адольфа Гитлера…

Да, в Советском Союзе поощрялась внутренняя миграция — это было частью государственной политики по воспитанию интернационализма и искоренению любых признаков межнациональной розни (подобно тому, как это делается в Соединенных Штатах Америки примерно с конца 1970-х гг.). Только за первые три года восстановительных работ в Латвию прибыло из других республик 5 тысяч инженеров, техников, конструкторов и других специалистов[1442]. Однако о геноциде наций или о подавлении национальной культуры при этом не могло быть и речи. Где это видано, чтобы представители нацменьшинств сидели в высших органах федеральной исполнительной и законодательной власти, не говоря уже о собственных республиках? В республиках Советского Союза, включая и Прибалтику, в школах как один из основных предметов преподавался родной язык, выходило множество книг и газет на эстонском, латышском и литовском языках.

Согласно данным переписи населения 1989 года за время советской власти процент коренного населения в Эстонии уменьшился до 61,5 %, а в Латвии — до 52 %. Соответственно, русские как крупнейшее национальное меньшинство в этих странах к началу 1990-х гг. составляли 30,3 % в Эстонии и 34 % в Латвии[1443]. По мнению эстонских и латвийских властей, это положение объясняется намеренными попытками руководства СССР сократить процент коренного населения за счет внутренней миграции, подавить национальные культуру и самосознание и постепенно «русифицировать» Прибалтику.

Особенно остро проблема нацменьшинств стоит в Латвии, где к 1989 году коренные латыши составляли 52 % населения республики, русские — 34 %, белорусы — 4,5 %, украинцы — 3,4 %, поляки — 2,3 %, литовцы — 1,3 %, немцы, евреи, эстонцы, цыгане и татары — менее одного процента каждая нация[1444]. В Латгалии (бывшей Даугавпилсской области), где исконно процент русского населения был самым высоким, к 1989 году процент латышского населения оказался еще ниже — 35,9 % в Даугавпилсском, 43,1 % в Краславском, 53,3 % в Резекненском и 53,4 % в Лудзенском районах[1445].

Если обратиться к статистике внутренней миграции за 1961–1989 гг., то число въехавших в Латвию мигрантов лишь незначительно превышало число выехавших (1.668.400 человек против 1.296.500 человек), в результате чего прирост населения за счет миграций составил за эти годы в общей сложности 371.900 человек[1446]. К тому же доля нелатышского населения Латвии была велика уже в послевоенные годы. (Напомним, что и до войны Латвия была многонациональной республикой. Еще в 1897 году в Латвии проживало 68,3 % латышей, 12 % русских, 7,4 % евреев, 6,2 % немцев, 3,4 % поляков; остальные 2,7 % составляли литовцы, эстонцы, цыгане и другие национальности[1447].)

Но, по мнению новых властей Латвии, такое соотношение латышского и нелатышского населения воспринималось националистами как «угроза стать меньшинством в собственной стране». В 1990 году недавно образованная националистическая организация «Народный фронт Латвии» опубликовала брошюру под заголовком «Латвийская нация и геноцид иммиграции». В результате с начала 1990-х гг. все сменявшие друг друга правительства Латвии считают нелатышское население республики большой проблемой для себя. Свои же соотечественники иной национальности представляются для них постоянной угрозой для национальной безопасности страны. Поэтому с начала 1990-х гг. власти Латвии начали интенсивную «леттизацию» русскоговорящего населения (прежде всего в Латгалии) с целью его последующей ассимиляции. Русские школы заменялись латышскими, открывались новые издательства, газеты, журналы, радиостанции на латышском языке, активную деятельность развернула в этих районах Римско-католическая церковь[1448].

Значительная часть населения сегодняшней Латвии (свыше 40 %) — это люди русской культуры, которые составляют категорию «неграждан», в отличие от «чистопородных» латышей. Дискриминация почти в духе гитлеровской Германии… Не хватает только ввести для всех еще и «расовые паспорта», подтверждающие принадлежность к германской (а в данном случае — к латышской) нации на несколько поколений назад…

Более того, по словам председателя Латвийского общества бывших узников национал-социалистского режима «Память для будущего», бывшей узницы Саласпилсского концлагеря Эльвиры Иляхиной, подобной же дискриминации подвергаются в Латвии даже бывшие узники фашистских концлагерей.

«По закону Латвии о присвоении статуса политически репрессированного лица, — рассказала Эльвира Иляхина, — он присваивается только небольшому количеству людей — гражданам Латвии, которые были вывезены во все виды тюрем, концлагерей, гетто и трудовые лагеря, в места принудительного содержания, или же ввезены на территорию Латвии, в том числе на принудительные работы в трудовые лагеря, — пояснила Иляхина. — К сожалению, это не относится к другим постоянным жителям Латвии [„негражданам“, как они именуются в законодательных документах современной Латвии. — М. К.]»[1449].

По словам президента Латвии Вайры Вике-Фрейберга, законодательное разделение на «граждан» и «неграждан» было позаимствовано у Германии, где сегодня значительный процент населения составляют «гастарбайтеры» из Турции, причем многие — во втором и даже третьем поколении. Переселенцы советской эпохи, по ее мнению, также являются всего лишь «гастарбайтерами», которые не могут автоматически получить латвийское гражданство[1450].

Восстановление независимости и культа гитлеровских легионеров в Прибалтике не могло не вызвать и новой волны откровенного фашизма и антисемитизма. Так, в начале 2000-х гг. в прибалтийской прессе разгорелась дискуссия о роли евреев в «советской оккупации» и «геноциде коренного населения». При этом одни газеты пытаются полностью отрицать роль латышей, эстонцев и литовцев в уничтожении евреев в 1941–1945 гг., другие доходят до оправдания Холокоста, так как евреи якобы предали свою родину, помогая Советам в их репрессиях 1940–1941 гг. Этот спор продолжается до сих пор.

В Латвии с подобными и даже еще более жесткими антисемитскими заявлениями выступают газеты «Briva Latvija» («Свободная Латвия»), «Latvietis Latvija» («Латышская Латвия»), «Vakara Zinas» («Вечерние новости»), «Jauna Avize» («Новая газета»), «Neatkariga Rita Avize» («The Morning Independent»). В 1997 году по инициативе партии «За отечество и свободу» и издателя газеты «Latvietis Latvija» Леонарда Инкиньша в свет вышла книга «Год трепета», которая была впервые опубликована в 1942 году при нацистской оккупации и посвящена советским репрессиям 1940–1941 гг. в Латвии и роли в них евреев. Несмотря на все протесты еврейской общины, власти Латвии не запретили книгу, ссылаясь на «свободу слова», хотя генпрокурору страны и было поручено провести ее экспертизу на предмет разжигания межнациональной розни.

С начала 1990-х гг. в Латвии развили активную деятельность и многие националистические и антисемитские партии. Вновь возобновила свою деятельность печально известная фашистская организация «Перконкруст». Параллельно с ней действует и организация русских фашистов «Коловрат» — созданный в 1999 году латвийский филиал «Российского национального единства» (РНЕ), запрещенной в России организации. Власти никак не препятствуют их деятельности[1451].

В Эстонии проблема с нацменьшинствами