— Ты — очень могущественное существо, это сразу видно, но ты — не воин духа! — Неожиданно строго сказал Иуда. — Я вижу, что ты — не обещанный Иоанном Зверь: его сердцевина должна быть крепка, как скала, а твоя — нежна, как ладони младенца. Ты бы должен плестись в хвосте своего войска, среди самых бесполезных людишек., а ты управляешь ходом вещей и диктуешь свои условия силам, которые неподвластны никому… Я никогда не встречал подобных тебе. Кто ты?

— Какая разница, кто я? — Усмехнулся я. — Чем дольше я живу, тем меньше у меня охоты искать ответ на этот вопрос, а уж вам-то и подавно должно быть по фигу… Когда вас уносит смерч, вам уже нет дела, как окрестили этот самый смерч метеорологи из далекой лаборатории: Лаурой, или Карменситой, и какие природные явления стали причиной рождения этого смерча — теплый фронт воздуха встретился с холодным, или какая-то иная херня приключилась…

Смерч просто есть, и пока он несет вас — этого вполне достаточно, все остальное не имеет значения! Профессор, который знает, как называется смерч и почему он возник, не имеет никаких преимуществ перед самым несмышленым дошкольником: у них равные шансы погибнуть, или уцелеть. Со мной то же самое: я — не кто-то, обещанный пророчествами, великий, ужасный и роковой, я вообще не «кто-то», я — то, что происходит, событие, порыв ветра, который может разрушить ваш дом, или просто сорвать с головы старую ненужную шляпу — как получится, так и будет…

Они переглянулись и вдруг зааплодировали — словно я только что безупречно исполнил какую-нибудь сложную арию перед собранием истинных меломанов.

— Браво! — Голос Иуды звучал насмешливо и печально. — Ты умеешь говорить, если захочешь… Но что ты собираешься делать, господин «смерч»? Куда ты ведешь свое странное воинство, и чего ты хочешь?

— Да ничего я не хочу. — Честно сказал я. — И я больше никуда не веду свое воинство: вы же видите, я еду за ними — куда приедем, туда и приедем!

Я ничего не делаю, что-то само происходит — с моими мертвыми ребятами, со мной, и с вами, заодно…

— Ты лукавишь. — Покачал головой один из них — тот, что так до сих пор и не представился. — У тебя есть какая-то цель, это заметно.

— Цель? — Удивился я. — Что ж, можно сказать и так… У меня есть великая цель: постараться сделать свою работу как можно хуже. Я никогда не дорожил этим прекрасным миром, а теперь он умирает, и я начинаю понимать, что был круглым дураком. Мир наш вполне хорош — мне нравятся его старые и не слишком удачливые боги, мне даже начали нравиться люди: служба в моей армии пошла им на пользу, и они перестали быть тупыми занудами — давно пора!

Одним словом, я полностью солидарен с вашим шефом: я хочу, чтобы ему было куда прийти в костюме Санта-Клауса на следующий день после предстоящей битвы, и чтобы он нашел, кому дарить свои красные свертки с дурацкими бантиками… Я понятно выражаюсь?

— Ты понятно выражаешься. — Сдержанно улыбнулся он. — А доказательства? С какой стати мы должны тебе верить?

— Не тяни жилы из человека, Петр! — Усмехнулся Иоанн. — Он — не Антихрист, это видно вооруженным глазом.

— Ну, если тебе нравится так думать — на здоровье. — Упрямо сказал Петр.

— Я верю только фактам, а не пустым словам…

— Петр — самый лучший из нас… и самый тупой! — Доверительно сообщил мне Иуда. — Можешь себе представить: шутки шутками, а лет пятьсот после моей знаменитой выходки он требовал, чтобы я выходил из комнаты, если ребята начинали шушукаться о чем-то, что казалось им важным. Говорил, что «как бы там ни было, а предатель — есть предатель». Иисус сначала смеялся, потом злился, а однажды задумчиво сказал: «сколь разнообразен сей мир!» — и как бы закрыл эту тему…

Петр насупился, его товарищи тактично сдержали ехидные улыбки.

— В конце концов, мне все равно, верит ли мне сэр Петр. — Вздохнул я. — Я вам не враг, ребята. Нападать на вас я не собираюсь. Собственно говоря, я собирался попросить вас, чтобы вы не пытались со мной сражаться: это совершенно бесполезно. Я сейчас слишком сильный — самому противно! Но драться мне не хочется — ни с кем. Невелико удовольствие перешагивать через очередную гору трупов, горделиво думая: «экий я герой!» Лавры Терминатора меня никогда не прельщали, знаете ли…

— Так что, Последняя Битва не состоится? — Весело спросил Иоанн.

— Состоится. — Вздохнул я. — Знаете, кроме меня есть целая куча гадов: Мировой Змей Ермуганд, например… Он ядом плюется, скотина такая!

— Да? — Заинтересованно переспросил Иоанн. — Не помню ничего такого…

Что ж он мне-то не привиделся?

— Зато он привиделся одной безумной могущественной старухе. — Задумчиво сказал я. — Она тут же нарисовала эту картинку своему приятелю Одину, а он, в свою очередь, нашептал Снорри Стурулсону… Вы никогда не читали «Эдду»?

Смешная литература!

Впрочем, это неважно… Я вот в последнее время думаю: может быть, все дело в том, что Один здорово испугался слова «Рагнарёк»? Знаете, со мной самим так не раз было: прочитаешь какую-нибудь чушь — да хоть дрянной гороскоп на будущую неделю! — проникнешься, впечатлишься, и совершенно самостоятельно устраиваешь себе все неприятности, обещанные дураком астрологом, который при личной встрече производит впечатление человека, не способного предсказать даже когда засвистит его собственный чайник на плите… А Один — очень могущественный парень… и очень впечатлительный, к несчастью! Так что теперь нам предстоит дружно бороться с его страхами… Поможете?

— Как мы можем тебе помочь? — Заинтересованно спросил Иуда.

— Не мне, а себе… впрочем, всем! Ничего особенного: можете покромсать хвост этого самого Мирового Змея, или еще какое-нибудь чудище замучать — с Гринписом я как-нибудь улажу!

Тут, к моему великому изумлению, расхохотался Петр — до сих пор его лицо сохраняло мрачное и упрямое выражение.

— С Гринписом он, видите ли, уладит! Ой я не могу! — Стонал он. Потом внезапно успокоился и замолчал — кажется, изрядно удивленный собственной выходкой.

— В последнее время мы часто гостим на острове Ирландия… Так часто, что можно сказать, мы там поселились. — Задумчиво сказал Иуда. — Это хорошая земля — одно из немногих мест, где древние чары не мешают, а помогают ищущим… Можешь себе представить: мы очень сдружились с эльфами, которые иногда приходят неведомо откуда, поскольку очень привязаны к умиротворяющим очертаниям тамошних холмов.

Ты знаешь, кто такие эльфы?

— Примерно. — Удивленно кивнул я. — Но при чем тут эльфы?

— Думаю, они с удовольствием помогут тебе разобраться с чудовищами. Эльфы любят сражаться с чужими наваждениями… в отличие от нас. Мы тебе вряд ли сможем помочь — хотя бы потому, что мы не слишком-то верим в существование этих чудовищ, порожденных сном совсем чужого разума… Нам, знаешь ли, хватает своих собственных.

— Он умолк и мечтательно уставился на звездное небо.

— Ты примешь помощь эльфов? — Заинтересованно спросил Иоанн.