Судя по всему, Афина была не в курсе политической жизни человечества: моя версия насчет Москвы ее совсем не рассмешила.

— Скорее бы! — Тихо сказала она. — Я скоро свихнусь от ожидания…

— Не торопи судьбу, Паллада. — Улыбнулся я. — Лучше сказать ей спасибо: сегодня она подарила нам еще один день жизни. Можно ехать, куда глаза глядят, колдовать по мелочам, если захочется есть, или укрыться теплым одеялом, можно любоваться закатами и пытаться разглядеть на луне силуэт зайца — чем плохо?

— А что, разве на луне есть заяц? — Изумленно спросила она.

— Китайцы считают, что есть… Если очень захочешь им поверить, ты его увидишь.

— Я попробую. — У Афины было растерянное лицо школьницы, которая впервые в жизни дала себе труд прислушаться к монотонному монологу учителя астрономии.

— Ну вот видишь: незачем торопиться с этой чертовой битвой! — Резюмировал я. — В этом мире есть куча интересных вещей, на которых ты до сих пор не удосужилась задержать свой божественный взор. Думаю, тебе было недосуг…

— Это правда. — Удивленно согласилась Афина.

Остаток дня она провела, старательно крутя головой по сторонам — искала обещанные мною «интересные вещи», я полагаю. На закате Афина так же усердно изучала переливы багрового света на горизонте, а с наступлением ночи дисциплинированно уставилась на луну.

— Макс, я его вижу! — Неожиданно заявила она.

— Кого?

— Твоего «лунного зайца»!

Я посмотрел на ее счастливое лицо и рассмеялся: сейчас оно стало совсем детским.

— Хочешь мороженого, милая? — Эта дурацкая фраза оказалась первым, что пришло мне в голову.

— Хочу. — Кивнула она. И обернулась к Гермесу, который ехал рядом с нами:

— Ты знаешь, что на луне есть заяц?

Он выразительно покрутил пальцем у виска, но Афина уже успела отвернуться, так что дело обошлось без очередной пикировки: я успел заметить, что эти двое просто обожали оттачивать друг на друге свое остроумие.

— Макс, ты был совершенно прав: в этом мире действительно много удивительных вещей, на которые я никогда не обращала внимания. Взять хотя бы твое мороженое! — Доверительно шепнула она. Я был готов зашмыгать носом от умиления: вот тебе и грозная Минерва, кто бы мог подумать…

Ночью мне пришлось снова объявить привал: в отличие от моих людей, Олимпийцы действительно нуждались в отдыхе. Впрочем, я был уверен, что нам некуда торопиться: если мы опоздаем к месту свидания с судьбой, она не поленится выйти нам навстречу!

Один присоединился к нам недели через две. Он приехал один, верхом на своем верном Слейпнире и был мрачен, как туча.

— Твои родичи оказались слишком упрямы? — Сочувственно спросил я.

— Как старые ослы! — Неохотно кивнул он.

— И ты… ты осуществил свое намерение отправить их в Хель, не дожидаясь Дня Судьбы? — Осторожно спросил я.

— Нет. — Неохотно буркнул он. И тут же добавил:

— Пока. Пусть еще подумают… Не суйся в мои дела, ладно? Пусть они остаются только моими.

— Ладно, вопрос закрыт. — Согласился я. — В конце концов, это не имеет никакого значения — как они себя поведут. Все уже и так идет кувырком…

— Да, я тоже так подумал. — Хмуро сказал Один. — Поэтому и оставил все как есть.

— Макс, посмотри! Раньше они меня боялись… — Ко мне подошла Афина, на ее раскрытой ладони сидело крошечное крылатое существо изумрудно-зеленого цвета. — Как оно называется?

— Понятия не имею, — улыбнулся я, — просто такая ночная тварюшка…

— Я рада тебя видеть, Игг. — Она наконец соизволила обратить внимание на Одина. — Ты пришел один, или?…

— Один. А ты?

— Мы все здесь. — Сказала она. — Знаешь, это оказалось очень полезно: плестись хвостом за Максом и его армией. Ко мне возвращается моя сила — постепенно, капля по капле, но это лучше, чем ничего… И не только ко мне: Зевс вчера метнул молнию и поджег хворост, собранный для костра — впервые за столько дней ему снова удалось хоть что-то воспламенить!

— Рад за него. — Насмешливо сказал Один. — Что ж, значит твои родичи оказались смекалистее, чем мои дурни!

— Да не то, чтобы смекалистее, просто нам было нечего терять. — Она пожала плечами. — Все к лучшему: хороши бы мы были, если бы до сих пор сидели на своих амбах!

— Кстати, ты еще не проиграла наш спор? — Насмешливо спросил ее Один. — У тебя была куча времени, чтобы его проиграть…

— Нет, не проиграла. — Улыбнулась Афина.

— А что за спор? — Заинтересовался я.

— Да так, ничего особенного. — Ухмыльнулся он.

— Могу и рассказать: это уже не имеет значения, наверное… — Задумчиво протянула она.

— Не вздумай! — Повелительно сказал Один. — Время еще не вышло.

— Не делай из мухи слона, друг мой! — Легкомысленно отмахнулась Афина.

Но мне уже не требовалось продолжение: я вдруг понял, о чем идет речь.

Может быть, мне как-то удалось прочитать их мысли, а может быть, это были фокусы моей интуиции — в конце концов, я родился не таким уж тупым парнем… по крайней мере, иногда у меня случаются периоды просветления! Я почувствовал, что вполне могу покраснеть, повернулся и пошел прочь. Отойдя на несколько шагов, я услышал, как Афина сказала Одину: «Ну вот, он и сам догадался!» — и рассмеялась весело и беззаботно, словно они оба были старшеклассниками, обсуждающими свои амурные дела на большой перемене, а не последними богами мира, замершего над пропастью…

«А действительно, почему я даже не попробовал подкатиться к ней со своими нежными чувствами, прекрасными глазами… и всем остальным, заодно? — Подумал я. — Мог хотя бы попытаться… Дурак ты, голубчик, дураком и умрешь, судя по всему…» Я немного побродил в темноте, еще раз пятьдесят обозвал себя идиотом, после чего довольно быстро понял, что все мои проблемы яйца выеденного не стоят, и вернулся к своим приятелям.

— Не сердись, Макс. Когда мы спорили, мы еще считали тебя своим врагом. — Лучезарно улыбнулась Афина. — У нас головы были забиты всякими стратегическими планами и интригами… Поэтому не сердись, ладно?

— А разве я сержусь? — Удивился я. — Никогда бы не подумал!

Впрочем, я все-таки сердился — на себя самого, разумеется… Потом, когда они улеглись спать, я снова принялся обзывать себя последними словами. К счастью, никто в моем войске не научился читать мои мысли — в противном случае, мне бы не удалось восстановить свой авторитет, и никакие чудеса не помогли бы!

Появление Одина словно подстегнуло время: с этого момента дни стали сменять друг друга так быстро, что я окончательно сбился со счета — если раньше я хотя бы приблизительно представлял себе, что до Последнего дня осталось «около пяти месяцев», или «месяца два с половиной», или «недели три», то теперь я окончательно утратил способность хоть как-то ориентироваться во времени. Я даже не мог понять, началась ли зима: погода теперь зависела исключительно от мимолетных капризов моих спутников.