Виктор, словно в его заплывших глазах был вмонтирован металлоискатель, медленно двигался по комнате, глядя на потолок. Не дойдя шага до двери в душевую, он остановился.

– Поднимите меня! – попросил он.

Мы с Петрухой сплелись руками. Виктор встал на них ногой, дотянулся до плитки и уперся в нее ладонью. Плитка отскочила и ушла внутрь, под потолок. Над головой Виктора образовался квадратный проем, в который в самом деле под силу было влезть только ребенку. Я подумал, что сейчас придется разбирать весь подвесной потолок и распиливать алюминиевую решетку, на которой он держался, но тут произошла нелогичность, которую, впрочем, заметить могли только те, кто читал дневник Марата. Виктор просунул руку в проем, пошарил там и вытащил тряпичный сверток, по форме напоминающий крышку от посылочного ящика.

Я еще раз убедился, что чудес не бывает.

– Мое! – закричала мадам, как только Виктор оказался на полу.

Я пробежал взглядом по лицам. Петруха и Бэтмен не сводили глаз со свертка, отталкивая мадам и Стеллу, которые стояли ближе к Виктору. Стелла, не в силах скрыть презрительную гримасу, села на подоконник и скрестила на груди руки. Лора, по-прежнему держась за меня, встала на цыпочки и с неподдельным интересом следила за руками Алика, который медленно разворачивал сверток. Виктор, выполнив свою высочайшую миссию, скромно потупил взгляд и отступил к сестре. Алина стояла у входной двери, прислонившись спиной к стене и зажав под мышкой сумочку.

Раздался металлический стук. Алик держал в обеих руках по пластине размером с хорошую энциклопедию и, улыбаясь, смотрел на Виктора. Одну из пластин выхватил Бэтмен и близко поднес ее к глазам. Мне достаточно было одного взгляда на «сокровище», чтобы слабая надежда затухла. Более грубую подделку трудно было смастерить!

– Это что? – спросил Алик у Виктора.

– То, что вы хотели! – вызывающе ответила Стелла и обняла брата.

Алик поднял пластину у себя над головой, чтобы ее все видели. Она была четкой прямоугольной формы, по периметру зияли дырочки с гладкими от победитового сверла краями. Поверхность пластины была покрыта грубыми засечками, отдаленно напоминающими древнегреческий алфавит.

В комнате повисла тишина. Тому, кто все понял, сказать было нечего. Кто понял еще не все, тот насторожился. Даже мадам притихла, глядя то на пластину, то на Алика, то на Стеллу.

– Я, конечно, не историк, как вы, – проговорил Алик, обращаясь к мадам, – но у меня складывается впечатление, что этой этрусской пластине не больше двух дней с момента выплавки.

– Что?! – ахнула мадам и выхватила пластину из рук Алика. – Как это понять?.. Почему два дня?..

Громкий, заразительный смех Стеллы заглушил ее слова.

– Какая же она дура! – говорила девушка, закрыв лицо руками. Смех душил ее. – Боже мой, какая дура! Алик, вы испортили такой финал! Такое заключительное фортиссимо! Она бы купила у меня эти жестянки за сто пятьдесят тысяч фунтов!

Стелла продолжала хохотать, и слезы ручьем лились по ее щекам.

– Дрянь! – страшным голосом закричала вдруг прозревшая мадам. – Ненавижу! Мерзавка! Убью!

Она с кулаками кинулась на Стеллу. Девушка продолжала хохотать, выставив вперед руки, чтобы уберечь лицо от ударов. Мадам с безумными глазами брызгала слюной, раскидывала кулаки и норовила вцепиться в волосы Стелле. Алик и Бэтмен невольно отступили, чтобы лучше созерцать редчайшее представление. Я видел, как Лора подняла с пола пластину, осмотрела ее с обеих сторон, и ее глаза стали наполняться тоской.

– Издевалась над пожилой женщиной! – простонала мадам. – Обманывала, смеялась надо мной…

Она наконец расплакалась, причем так искренне, безудержно и громко, как женщины плачут только от большого горя, и я почувствовал, что в душе уже простил эту неудачливую мошенницу, которую судьба наказала достаточно жестоко.

– Издевалась? – переспросила Стелла, еще не просохнув от смеха, еще вздрагивая, часто вздыхая и обнажая в жестокой улыбке крупные белые зубы. – Да я вас вообще в тюрьму посадить хотела! Сидели бы вы сейчас в какой-нибудь калмыцкой инзоне! Мы с Виктором как ваше письмо получили, где вы нашей мамочкой прикидывались, так сразу обратились в криминальный сыск… Не понимаю, на что вы надеялись? Виктора благодарите, что в российскую тюрьму не попали, это он предложил проучить вас самим.

Алик взглянул на стоящего рядом Петруху, опустил ему руку на плечо и сказал:

– Это уже неинтересно. Не будем мешать землякам?

– Не будем, – согласился Петруха, но, прежде чем выйти, подошел к Виктору, скомкал ворот его рубашки и сказал: – За эту шутку тебе следовало бы отбить почки.

– Его убить мало, – прошипела мадам.

– Сделай скидку как земляку, – сжалился над доктором Алик. – От солдат он уже получил. Мы его разок по носу двинули. Еще пару оплеух ему отвесит мадам. Я прав, любительница антиквариата?.. Будем считать, что в расчете.

Петруха отпустил ворот Виктора, на прощание шлепнул его ладонью по щеке и вышел вслед за Аликом и Бэтменом.

Нас, пассажиров злополучного «Пафоса», осталось в комнате шестеро, за исключением убитых генерала, Мизина-Шматько и взятого в заложники капитана.

– Вы оба – бессердечные и жестокие люди, – тихо сказала мадам. Она была подавлена и разбита.

– Да, жестокие! – охотно подтвердила Стелла. – Вы должны были понести наказание за ложь, и мы с братом наказали вас! Нам не нужны были ваши деньги! Мы хотели справедливой мести! Нам нужны были ваши слезы и раскаяние, как компенсация за кощунство над памятью нашей мамы!

– Ваше благородство просто кружит голову, – сказал я.

– Надеюсь, – язвительно заметила Стелла, посмотрев на меня, – одна из двух твоих подруг поможет тебе устоять на ногах. Вон Пыжик за твоей спиной от нетерпения ножками сучит, ждет не дождется, когда ты ляжешь на пол.

Пыжик за моей спиной рассмеялась.

– Ты очень тонко все подмечаешь, – с улыбкой признал я. – Только забыла сказать, что, кроме слез и раскаяния, вам, как вампирам, нужна была еще и человеческая кровь. Причем кровь свежая – из теплого тела. На крайний случай – замороженная в морозильной камере.

Мадам перестала всхлипывать и стенать и с немалой долей возмущения за непозволительный цинизм посмотрела на меня. С другой стороны меня накрыл вопросительный взгляд Лоры. Виктор отнял платок от носа, смял его, затолкал в карман и спросил:

– Что? Как вы сказали?

– Вы окровавленный платок спрятали в карман машинально? – поинтересовался я. – Подсознательно чувствуя, что он некстати демонстрирует мои слова?

– Что за чушь? – пробормотал Виктор.

Стелла презрительно усмехнулась и тронула брата за плечо, словно хотела сказать: не суетись, не надо говорить то, что ты намерен сказать.