Сокрушительный удар по мужскому чувству превосходства Нелл нанесла, вторгнувшись в факультетские уборные, размещенные в отдельном здании и никогда не предназначавшиеся для женщин. Поначалу посетители уборных при виде ее разбегались, но потом Доумен и его сторонники изменили тактику с вызывающим видом демонстрировали гениталии, испражнялись перед Нелл на пол, пачкали кабинки, срывали двери с петель.

Увы, Нелл не желала играть по правилам и вести себя, как подобает женщине. Вместо того чтобы рыдать и убегать, она платила той же монетой. Потрясающий пенисом Доумен получил моральную оплеуху такой силы, что едва выстоял. Замечания Нелл по поводу размеров пенисов — неужели для нее нет ничего святого? — были настолько язвительны, что вскоре посетители уборных при виде соученицы начали спешно прятать хозяйство. Проблему испражнений Нелл решила не церемонясь: обратилась напрямую к профессору Уоррену и устроила ему экскурсию по уборным.

— Дура! Напрашиваешься, чтобы тебя трахнули? — процедил Доумен, столкнувшись с Нелл нос к носу вскоре после того, как студентов заставили драить уборные и пригрозили, что в случае несоблюдения порядка так будет и впредь.

Но ни смысл вопроса, ни тон, ни лексика не произвели на Нелл ни малейшего впечатления. Смерив старшекурсника пренебрежительным взглядом, она изрекла:

— Да тебе и корову не трахнуть, Роджер. Беги отсоси у кого-нибудь, извращенец.

— Блядь! — не выдержал он.

— А ты педрила, — не осталась в долгу Нелл, в глазах которой плясали огоньки.

Вскоре стало ясно, что грубой силой Нелл Кинросс с факультета не выжить: эта дрянь бранилась, как портовый грузчик, и в стремлении отомстить не ведала жалости. Правил игры она не признавала и не пользовалась девчоночьими уловками.

Через месяц после начала занятий студенты сговорились избить Нелл и китайцев. План был тщательно продуман: было решено дождаться, когда все четверо двинутся домой по пустынной дорожке среди деревьев — позднее на этом месте раскинулся университетский стадион. Единственное затруднение представлял белый Донни Уилкинс, но в конце концов заговорщики решили, что и его не мешает проучить — пусть впредь знает, с кем водить дружбу. Двенадцать самых сильных студентов вооружились крикетными молотками и мешками с песком, Доумен прихватил конский бич: после победы он намеревался хорошенько отхлестать мисс Нелл Кинросс.

Но триумфа не вышло. Нелл, Донни и три китайца отразили нападение, как… как…

Как вращающиеся дервиши — только это сравнение и смог придумать Роджер Доумен, зализывая раны.

Все пятеро лягались, наносили удары ребрами ладоней, с легкостью выбивали из рук противников молотки и мешки, взмывали в воздух, переворачивались и приземлялись на ноги, выворачивали из гнезд плечевые суставы, даже сломали пару рук.

— Видал, Роджер? — заявила даже не запыхавшаяся Нелл, когда за несколько секунд бой был кончен. — Лучше не лезь к нам. Как инженер, ты гроша ломаного не стоишь. Смотри, стоит моему отцу шевельнуть пальцем — и никто в Австралии не даст тебе работу.

И это было самое страшное. Языкатая сучка имела власть и не гнушалась пользоваться ею.

К тому времени, как первокурсников отправили на практику в промышленные районы Сиднея, борьба студентов с затесавшейся в их ряды девчонкой скончалась постыдной смертью, а Нелл Кинросс прославилась на всех факультетах университета — от гуманитарного до медицинского. Когда она явилась на практику в замасленном мужском комбинезоне, никто и пикнуть не посмел. Даже ошеломленный профессор Уоррен — подобно большинству преподавателей не сторонник обучения женщин инженерному делу — был вынужден признать, что некоторые дамы и вправду слишком сильны духом и телом, чтобы подчиняться традиционным условностям. И кроме того, Нелл оказалась самой талантливой ученицей, какую он когда-либо видел, а ее математическими способностями профессор искренне восхищался.

Простительно было бы предположить, что Нелл ждет судьба героини, предводительницы крохотной горсточки воинствующих студенток, добивающихся права голоса и остальных прав для женщин. Но и этого не произошло — главным образом потому, что, отстояв свое право учиться, Нелл Кинросс не проявила никакого интереса к однокашницам, преимущественно студенткам гуманитарного факультета. Всем существом принадлежа к миру мужчин, Нелл считала женщин невыносимо скучными — даже феминисток, как они себя называли, требования которых были вполне законными.

В первый год учебы Нелл экономический спад обострился, а это означало, что кое-кому из будущих инженеров придется считать каждое пенни, постоянно бояться, что у родителей не хватит средств оплачивать учебу, или сочетать и без того непростой труд студента с подработками. После разговора с Нелл ее отец предложил стипендии тем студентам, которым оставалось лишь бросить университет. Но разумеется, благодарности не дождался. Приняв стипендии, однокашники возненавидели Нелл еще сильнее — за ее связи, причастность к сильным мира сего и власть.

— Это несправедливо! — возмущался Донни Уилкинс. — Им следовало бы на коленях благодарить тебя, а они снова шипят тебе вслед.

— Я первопроходец, — невозмутимо ответила несгибаемая Нелл. — Я женщина в мужском мире, и всем ясно, что я тонкий конец клина. Если я удержусь здесь, им уже никогда не отделаться от женщин, даже если у тех нет отца по имени сэр Александр Кинросс. — Она довольно засмеялась. — Когда-нибудь на факультете придется построить и женские уборные, Донни. А это будет означать, что сопротивление подавлено.

На практических занятиях студентам полагалось приобретать технические навыки непосредственно в мастерских. Учебники и теория — это одно дело, но профессор Уоррен придерживался принципа, что инженер должен уметь варить металл, паять, обрабатывать медь, а горный инженер — уметь работать в забое, взрывать, бурить и участвовать во всех стадиях получения конечного продукта, будь то уголь, золото, медь или другие ископаемые и вещества. На первом курсе горных инженеров в шахты не пускали, практические занятия проводили в мастерских при литейных и других цехах.

Когда речь зашла о Нелл, владельцев предприятия пришлось заранее ставить в известность и просить у них разрешение на прохождение практики. Получить такое разрешение было нетрудно на предприятиях, сотрудничающих с компанией «Апокалипсис», но в остальных случаях почти невозможно. Но это не останавливало Нелл, которая в конце первого года обучения пожелала пройти практику на заводе в юго-западном районе Сиднея, где изготавливали буры новой конструкции, обещающей произвести революцию в разработке твердых скальных пород. Поскольку компания «Апокалипсис» входила в число покупателей усовершенствованных буров, Нелл получила разрешение, однако ее предупредили, что рабочие, в основном члены профсоюза, не пустят женщину даже на порог цеха, а тем более не дадут приблизиться к машинам.

Обращаться за помощью к сэру Александру Кинроссу в этом случае было бессмысленно, и Нелл решила действовать своими силами. Первым делом она обратилась к цеховому старосте, который служил связующим звеном между рабочими и профсоюзом. Встреча прошла бурно, но совсем не так, как предполагал староста, рассчитывающий обратить в бегство плачущую капиталистическую сучку. Этот фанатик шотландец из Глазго ненавидел сэра Александра Кинросса, считал его предателем своего класса и поклялся в присутствии Нелл, что женщина попадет в цех только через его труп. Но вместо рыданий ему пришлось выслушать вопросы, ответов на которые он не знал, а когда раздосадованный староста обругал Нелл, она ответила ему не менее хлесткой бранью.