на неё. Сергею Петровичу не оставалось ничего другого, как, взявшись руками за её таз, начать ритмично подтягивать её вплотную к себе и немного отодвигать вперёд. Но не прошло и пяти минут, как Серафима, сделав шаг вперёд и распрямляясь, снялась с него.

– Не могу больше, сейчас закричу.

И тут же, развернувшись на 180 градусов и присев на корточки, заглотила не желающую опадать деталь. Сергей Петрович аж застонал от удовольствия. Сима оказалась искусной и в этом способе и меньше, чем через 5 минут, он выстрелил тугой струёй ей в рот. Серафима слегка дёрнулась, видимо, струя попала ей в рефлексогенную зону, но не отпрянула, а дождалась, пока излияние не закончится, аккуратно отпустила медленно опадающий орган, помогла Сергею Петровичу одеться, подтянув плавки и брюки вверх, и только после этого встала. Сергей Петрович, заметивший, что она не отплёвывалась, притянул её к себе и стал целовать в губы. Сначала она сопротивлялась, потом ответила. Почувствовав солоноватый вкус, Сергей Петрович замер, лишь слегка поигрывая языком. Вдруг Сима напряглась, застонала и буквально обвисла в его руках155.

– Боже, не думала, что от поцелуя может быть так хорошо.

Сергей Петрович, понявший, что в ближайшие минуты она не сможет идти, подобрал сумочку и чуть не на руках дотащил Симу до ближайшей скамейки. Сев рядом с ней, он охватил её одной рукой, а вторую запустил под блузку.

– Не надо, – жалобно попросила Сима, – а то я с Вас до ночи не слезу.

Сергей Петрович опустил руку ниже, на живот, а Сима пристроила голову у него на плече и почти тут же заснула. Через некоторое время у Сергея Петровича заныла спина и он был вынужден переменить позу. От этого движения Серафима проснулась, прижалась к нему ещё теснее и, не открывая глаз, прошептала:

– Неужели это не сон?

– Нет, не сон. Пойдём или посидишь ещё?

– Лучше пойдём, а то я опять пристану.

Они встали и, не торопясь, пошли в сторону солнца, надеясь выйти на 4-й Лучевой просек. Тропинка была узкой, но Сима вновь взяла Сергея Петровича под правую руку, держа сумочку в правой руке. На замечание Сергея Петровича, что, по этикетку, дама должна идти слева и не блокировать правую руку кавалера, она ответила, что после вчерашних упражнений у неё болит левая рука и ей тяжело держать сумочку. И, после небольшой паузы, продолжила:

Не подумайте обо мне плохо. Я Лёню любила. А он мне изменял. А когда его не стало… я… не сразу о нём вспоминала. А когда вспомнила, то поняла, что он мне… безразличен. И так захотелось прислониться к мужскому плечу… А тут как раз Вы. И не просто ходите рядом, а проявляете заботу. Не по обязанности, а потому, что иначе не можете. Просто Вы такой человек. Витя-то вытащил меня из той общаги и отошёл в сторонку. И правильно сделал, хотя, наверно, неосознанно. У него ведь жена, я бы им жизнь испортила. В общем, не знаю, может это и пройдёт, но сейчас мне никого, кроме Вас, не надо.

– Ребёнка тебе надо. Только не от меня. В моём возрасте слишком часто делают умственно неполноценных детей. Найди себе молодого кобеля и помани. Мало кто может отказать, если женщина достаточно откровенно покажет, что хочет. Можешь, даже, привести его на квартиру, только предупреди, чтобы я вам не помешал. И лучше заранее, чтобы я вещи прибрал.

Сима аж отпустила руку и остановилась.

– Значит, Вы не смогли отказать…

– А меня ты попросту изнасиловала. Вы, женщины, не понимаете, насколько это просто. Покажи что-то привлекающее взгляд, прижмись нужным местом, погладь где надо, а дальше мужик всё сделает сам. Вы же ещё и в позу становитесь: «Я ничего такого не хотела, просто развлекалась, а он меня изнасиловал».

Сима покраснела.

– Вы думаете, что тогда на полу я специально?

– Нет, конечно. Но эффект был мощнейший.

Он подхватил её под руку и повёл дальше.

– А если сдался один раз, то хочется ещё и ещё. Но если ты найдёшь себе кобеля, то я постараюсь помочь. А если любовь, то отойду в сторонку и порадуюсь за тебя. Только ты скажи, а то я могу не понять.

Сима на ходу потёрлась щекой о его плечо.

– Какой Вы хороший.

– И давай уж наедине на ты.

– Хорошо.

Они шли уже довольно долго, но на большую дорожку так и не вышли. Сергея Петровича это не беспокоило – даже если он немного ошибся со сторонами света, рано или поздно они должны были выйти к одному из Лучевых просеков или к площади с фонтаном. Но им не дали. Впереди из кустов вынырнули двое молодых парней с полуметровыми кусками толстой арматуры в руках. Один из них сказал:

– Ты, старпёр, давай сюда часы и бабки и вали, пока цел. А кралю, если хочешь, подожди там, за углом, мы её не обидим.

Второй бандит захохотал. У Сергея Петровича возникло дикое желание обернуться, но он сдержался.

– А что это вы, молодые люди, не на фронте?

– А зачем нам туда, там убивают, – сказал первый. А второй опять захохотал.

Заметив, что Сима переложила сумочку из правой руки в левую, Сергей Петрович неторопливо засунул руку под куртку, к кобуре.

– Значит, боитесь, что убьют. Правильно боитесь, – Также неторопливо рука двинулись обратно. Одновременно большой палец сдвинул флажок предохранителя, – Только это и здесь организовать можно. СИМА, СЗАДИ!

Как только пистолет вышел из-под куртки, Сергей Петрович развернул его в сторону бандитов и, не целясь, выстрелил по 2 раза в каждого. Их отбросило назад и они молча рухнули как подкошенные. Сергей Петрович по достоинству оценил останавливающее действие пули пистолета ТТ, о котором читал ещё там, в своём времени. Выстрелы за его спиной и последовавший за ними крик раздались с двухсекундной задержкой – Серафиме надо было не только достать пистолет из сумочки и снять его с предохранителя, но и передёрнуть затвор156. Убедившись, что лежащие перед ним бандиты не представляют опасности, Сергей Петрович обернулся. Оказалось, что у Серафимы был только один противник. Сейчас он лежал на земле, держась за правый бок, и тихонько скулил.

– Интересно, а милиция здесь есть, или нам проще не дожидаться, а пристрелить его, чтобы не мучился?

Бандит тут же затих.

Милиция в парке была. Меньше, чем через минуту они услышали звук свистка, потом к нему присоединились ещё два, и они начали приближаться. Через некоторое время Сергей Петрович, заметивший, что источники звуков смещаются куда-то