Габриел перевела взгляд с Шимейн на Мориса и поняла смысл объяснений собеседницы. Эти двое и вправду составляли неотразимую пару. Впрочем, мистер Торнтон не уступал маркизу обаянием и мужской красотой. В сущности, Габриел не могла отдать предпочтение ни одному из этих мужчин. Поскольку Гарленд не осмелилась бы расспрашивать Мориса, выяснение нынешних обстоятельств его жизни Габриел взяла на себя.

— А сейчас у вас в Англии есть невеста?

Гарленд возмущенно приоткрыла рот. Стыдясь за сестру, она посоветовала собеседнику:

— Вам незачем отвечать на этот вопрос, ваша светлость. Наверное, моя сестра забыла о приличных манерах, которым безуспешно пыталась обучить ее мама.

Морис ничуть не оскорбился. Ему пришлось слишком долго сдерживать свою страсть к Шимейн, и теперь, потеряв ее, он понимал: только другая столь же прелестная девушка поможет ему сбросить камень с души. По правде говоря, он был готов хитростью увезти Шимейн отсюда и никогда не вспоминать о том, что случилось с ней за время разлуки. Впрочем, Гарленд тоже была недурна собой: в особенности Морису нравились ее скромные, сдержанные манеры. Он не мог предсказать, насколько далеко зайдут его отношения с девушкой, но был не прочь подать ей надежду, а тем временем выяснить, не удастся ли поссорить Гейджа и Шимейн.

— Должен признаться, Габриел, теперь, когда Шимейн вышла замуж за Торнтона, мне придется в ближайшем будущем искать себе другую невесту.

Улыбка девушки не понравилась Морису, он насторожился.

— Надеюсь, вы не откажетесь побывать у нас — после того как мы вернемся из Нью-Йорка, — незамедлительно предложила Габриел. — Видите ли, я пытаюсь найти кавалера для сестры — чтобы наша спальня осталась в моем распоряжении…

— Габриел! — возмущенно воскликнула Гарленд. — Как ты смеешь делать такие намеки! Мы с маркизом едва знакомы!

— Пока нам приходится делить комнату, а Гарленд так привередлива! — словно не слыша, продолжала сестра. — Вечно придирается, говорит, что я неряха. На самом деле у нас просто разные представления о чистоте и уюте.

Морис понял: если он всерьез намерен ухаживать за Гарленд, ему придется заключить союз с Габриел.

— Если вы сообщите мне дату своего возвращения, я буду счастлив нанести вам визит.

— Боже милостивый! — ошеломленно прошептала Гарленд и нервно затеребила свой кружевной воротник, жалея, что позабыла веер и ей нечем охладить пылающее лицо. Своего будущего мужа Гарленд представляла в точности таким, как маркиз, но она даже не смела рассчитывать на его благосклонность. Гарленд сконфузилась при виде возмутительной дерзости сестры и вместе с тем втайне была ей благодарна.

На веранду вышла Бесс и начала накрывать стол, вынесенный подмастерьями.

— Дорогая, хватит ли у нас посуды?

— Сейчас я покажу, где что лежит, — отозвалась Шимейн. Выйдя на веранду, она помедлила рядом с бывшим женихом и ласково коснулась его руки. — Морис, я рада, что вы совершили утомительное путешествие не зря. Надеюсь, когда-нибудь вы простите мне замужество с Гейджем.

— Рана еще не затянулась, Шимейн, — шепотом ответил он. — Какими бы ни были ваши чувства ко мне, я любил вас и мечтал увидеть своей женой. Прежде чем я соглашусь оставить вас на попечение мужа, я должен покончить с одним делом: убедиться, что вам ничто не угрожает и вы… счастливы.

— Я счастлива, Морис, поверьте.

— Пока — да, но меня тревожит ваше будущее, Шимейн, и эта тревога не исчезнет сама собой. Если Гейдж недостоин быть вашим мужем, я займу его место.

Эдит дю Мерсер поспешно покинула берега Англии через несколько дней после того, как узнала, что ее внук отплыл в колонию вместе с супругами О'Хирн на поиски Шимейн. Несмотря на то что Эдит пришлось выложить кругленькую сумму за отдельную каюту на «Лунном скакуне» и отказаться от сопровождения горничной или компаньонки, уже на борту корабля она обнаружила, что должна делить каюту с богатой путешественницей. Плавание превратилось в пытку. Гулкий, назойливый храп каждую ночь терзал нервы Эдит. В таких обстоятельствах даже самая уравновешенная, покладистая и неприхотливая дама стала бы вспыльчивой и раздражительной, а Эдит дю Мерсер привыкла к власти и роскоши. Ее суровый дед требовал от нее аристократической безукоризненной надменности, которую считал отличительной чертой высшей знати.

Если бы не боязнь возбудить подозрения, Эдит заплатила бы любые деньги, лишь бы ее соседку сбросили за борт. Но в данном случае о своих удобствах следовало забыть ради единственной цели: Эдит мечтала, чтобы ее внук женился на знатной и влиятельной женщине, связи которой возвели бы его поближе к трону. Все признавали, что Морис обладает твердым характером, обаянием, достоинством, но внуку Эдит недоставало тщеславия, побуждающего его стать доверенным лицом его величества короля Георга II и, возможно, основателем будущей династии английских монархов.

Охваченный страстью к ничтожной ирландке, Морис не понимал, что, сделав ее женой, он навсегда отрежет себе путь к престолу. Если бы он взял Шимейн в любовницы, он мог жениться на титулованной особе и иметь все шансы добиться славы и влияния. Но он слишком увлекся Шимейн: высокому положению в обществе предпочел сиюминутное счастье обладания ею. Несомненно, единственным результатом такой женитьбы стал бы выводок ирландцев-полукровок, запятнавших имя дю Мерсеров. После многочисленных споров с Морисом, во время которых он безуспешно пытался убедить бабушку в неоспоримых достоинствах Шимейн, Эдит стало ясно лишь одно: внук остается непоколебим в своем решении. Эдит поняла, что предотвратить этот брак можно лишь в том случае, если действовать незамедлительно и забыть о щепетильности. Так она и поступила, не опасаясь вызвать у Мориса подозрения. Он был благороден и вряд ли предполагал, что бабушка прибегнет к любым средствам, лишь бы обеспечить потомкам рода дю Мерсеров славу и величие..

Вот так Эдит и оказалась в грязном городишке под названием Ньюпорт-Ньюс и теперь пыталась найти ночлег. Ее рассердили слова владельца постоялого двора, который заявил, что у него нет ни одной свободной комнаты. Когда Эдит попыталась заплатить ему вдвое больше, он ответил, что в каждой постели у него уже спят по трое человек. Ему пришлось даже расстелить тюфяки на полу в отдельных и общих комнатах, чтобы разместить всех желающих. Владелец постоялого двора опасался, что, если он очистит одну из комнат, чтобы поселить там знатную гостью, его разорвут на куски.

— Попробуйте зайти в таверну, — предложил он. — Там есть отдельные комнаты — туда девчонки Фриды водят мужчин, а тамошняя кухарка готовит лучше, чем здешняя. А вообще выбор небогатый — разве что удастся снять комнату в частном доме. Лучше сходите в таверну.

— Спасибо, так я и сделаю, — сухо отозвалась Эдит и, положив ладонь с длинными костлявыми пальцами на серебряный набалдашник трости, зашагала по грязной улице. Выход, предложенный хозяином постоялого двора, устраивал ее — Эдит ненавидела пыль и грязь, а в заведении, где она только что побывала, ни в том, ни в другом недостатка не ощущалось.