что наш противник двинулся вперёд, бойцы восприняли скептически. Макаров тоже сомневался, было заметно по выражению его лица. Я не стал никого убеждать, просто дал команду выдвигаться, и мы последовали вслед за обозом. Всё же мне удалось рассмотреть далеко впереди тачанку, с которой было так много связано, и я не ошибся: впереди неё двигались три подводы с фигурами седоков, среди которых, по светлому платку, я распознал свою женщину. По понятным причинам, сокращать дистанцию сейчас никто не собирался, ну их, метких стрелков, ещё начнут палить в движении, потом уже никакая конспирация не поможет: даже в случае нашего успеха груз будет засвечен, и для меня лично потерян (мне показалось, что Макаров думает точно также). Ближе к середине дня обоз въехал в Муллино, и пока мы спешно продирались через тыловые колонны следом, он успел проехать через всю деревню и скрыться в лесу. Быстро организовали опрос местных ротозеев, пяливших глаза на вернувшуюся советскую власть: видели обоз и куда он поехал? Видели. Спрашивали дорогу на Белебей. А уехали по старому Екатериновскому тракту, в направлении Андреево, вон туда.

Кинулись следом, не особо маскируясь: это уже вдали от войсковых и тыловых колонн, лес вокруг был старым, глухим. Обоз нагнали быстро, он едва успел миновать стороной подножие горы Бик-Бурун, и не спеша двигался по лесной дороге, спускаясь в овражек и отчётливо просматриваясь сверху.

– Женщину и мальчишку не трогать! – напомнил я бойцам.

– К бою! – азартно закричал Макаров и два десятка чоновцев, лихо выхватив шашки, перешли с рыси в галоп.

Я успел подивиться безучастности седоков в подводах, механически отметив, что Ирма с пацаном едут в первой телеге, и почему-то пацан держит в руках вожжи. И только потом до меня дошло – а где тачанка?!

Она была слева, у горы, и врезала по растянувшимся в атаке чоновцам длинной очередью, в половину ленты. Полетевшие кубарем в кусты лошади и люди попали под экономный и меткий огонь винтовок, обозначившихся по обе стороны от тачанки. Классическая засада, на одни и те же грабли, бл… Я сразу слетел с седла и затаился за широким дубом, пытаясь оценить обстановку. Казаков в засаде я не мог нащупать ментально, как и прежде, все мои сверхспособности были сейчас бесполезны. Подводы сразу встали, Ирмы и пацана видно не было. От дороги, спешившись, в сторону засады пытались организовать ответный огонь человек десять оставшихся в живых чоновцев, укрываясь кто за обочиной, кто за убитыми лошадьми или деревьями. Пулемёт господствовал над дорогой уверенно – позиция была выбрана на склоне горы, и кинжальным огнём он не давал бойцам перехватить инициативу. Макаров спешился, также как и я, и лёжа в канаве тыкал в белый свет револьвером. Я же, скрываясь за кустами и деревьями, короткими перебежками начал перемещаться к обозу. И периферийным зрением увидел побежавшего следом полковника, нехорошо державшего револьвер стволом в мою сторону. Рванувшись вперёд я упал на землю, в прыжке перевернулся на спину и выхватив наган навёл его на подбегавшего Макарова, уже бравшего меня на мушку. Удивление и обида, вот что было в его глазах, когда я всадил в него три пули, одну в грудь и две в голову, отбросив назад уже безжизненное тело бывшего контрразведчика. Едва не переиграл он меня.

Извернувшись вскочил, и подбегая к обозу увидел Ирму живой и невредимой: вместе с пацаном она пряталась под телегой, радостно тянула руки и звала меня: «Вара!» Одновременно с этим волной накатило чувство непоправимой ошибки – сидевшие на подводах фигуры оказались мастерски состряпанными чучелами! В это время, чуть сзади и слева, гулко лопнули разрывы гранат, и пулемёт замолчал. Раздались дружные винтовочные выстрелы, и крики перешедших в атаку бойцов. Я зло ткнул пару чучел, видя уже, что с засадой почти покончено – чоновцы окружили стрелков и переходили в штыковую, добивая тех, кто уцелел. Не обращая внимания на Ирму, я рванул с ближайшей подводы брезент, и сдёрнул на землю подозрительно лёгкий ящик, который упав треснул и открылся, показав несколько винтовок в стружках. В неком оцепенении потянул на себя мешки с подводы, уже понимая, что в них нет ничего тяжелее тряпья или соломы. Ах ты-ж ссука… Грохот. Увидел, как сгрудившихся в штыковой атаке бойцов расшвыривали два взрыва ручных гранат, подорванных израненными казаками, а ко мне справа метнулась из кустов грузная, окровавленная фигура с красной от крови шашкой, щеря перекошенное злобой лицо. Я не смог, не успел уйти от баклановского удара, с хрустом разваливающего меня по диагонали, от плеча до пояса, и лишь усилием уже отлетавшей души вскинул руку с наганом, и сделал единственный выстрел, почти в упор, попав прямо в сердце жуткому в боевой ярости казаку.

Покой и тишина… Они опустились на тихую лесную дорогу словно саван с небес, накрывая исходящие кровью и паром тела павших. Живых не было видно. Я узнаваемо, и уже знакомо, взмыл над полем брани, наблюдая, как рядом колеблются маревом души чоновцев, казаков, мечется душа Макарова, и посмеялся тому, как просто смог провести меня Туманов. Жаль, что мы с ним не встретимся. И тут на моё раскромсанное тело опустился чёрный ворон. Мы посмотрели друг другу в глаза, и он насмешливо каркнул:

– Сороковой день, Начинающий. Не будь глупцом.

Я увидел Ирму. Бледная как мрамор, она смотрела на моё тело, держа руки на животе и сердце. Действительно! Моему потомку в её утробе сегодня сороковой день, срок, когда пора вселяться душе. Не раздумывая и не тратя времени я скользнул в этот дрожащий в чреве матери эмбрион, сразу попав в ритм уже бьющегося маленького сердца. Главное, вспомнить всё в следующей жизни… Ту-тук, ту-тук…

Последний парад

(Туманов)

Отправляя ложный обоз по отвлекающему маршруту Туманов руководствовался целесообразностью: с момента уничтожения преследователей, неделю назад, их никто не беспокоил. Если этим всё и закончится, то они скоро встретятся. Если же погоня начнётся по новой, то проще направить её по ложному следу, чем подвергать риску груз. Боевое задание должно быть выполнено, а какими средствами… Коротко говоря, была практическая целесообразность отвлечь погоню на приманку, и дать возможность основному обозу избавиться от преследования. Старшим он назначил Филатова, а тот уже подобрал себе добровольцев из числа казаков: Поздеева и Малютина. Все прекрасно понимали поставленную перед ними задачу и её опасность, сосредоточенно готовились, проверяя три новые телеги, приобретенные в Потапово в обмен на лошадей (телегу выменивали на лошадь), и самих лошадей. Кроме