Вернувшись в Петербург, он назначил председателем Департамента военных дел Аракчеева, а Военным министром — Барклая-де-Толли.

Многие современники считали Барклая-де-Толли немцем, на самом же деле по происхождению он был шотландцем, чьи предки попали в Прибалтику в XVII веке, здесь онемечились, но после присоединения Риги Петром I к России перешли на русскую службу, и уже дед Барклая-де-Толли был губернатором Риги, а его отец — Готтард Барклай — офицером русской армии. Сам военный министр был пламенным русским патриотом, о чем свидетельствует вся его жизнь.

Александр тотчас же начал интенсивную подготовку к предстоящей войне с Наполеоном. Первым делом было решено реконструировать старые и построить новые инженерные сооружения на западных рубежах страны. Александр внимательно следил, как строилась Динабургская крепость в устье Двины, возле Риги, как создавалось предмостное укрепление на реке Березине против города Борисова, как укреплялись Бобруйск и Киев. Особенно интересовал Александра укрепленный лагерь на реке Дрисса, создаваемый по инициативе его военного советника, прусского генерала Карла Фуля. Хотя на его строительство ушли огромные средства, лагерь был настолько бездарно спланирован, что занявшие его без боя в 1812 году французы «называли лагерь образцом невежества в науке укрепления мест, — писал А. П. Ермолов, ставший к 1812 году генералом. — Мне не случалось слышать возражений против того», — добавлял он.

Одновременно во всех западных губерниях России создавались арсеналы и склады для армии, увеличивалась численность войск. В результате трех рекрутских наборов численность регулярных войск достигла полумиллиона человек, а количество артиллерийских орудий — 1600.

Из-за брака Наполеона с австрийской принцессой Марией-Луизой Австрия стала союзницей Франции, и хотя Пруссия тоже вынуждена была стать сателлитом Наполеона, в России понимали, что и для Австрии, и для Пруссии все это — вынужденные роли, и потому в Санкт-Петербурге отнеслись к этому совершенно спокойно и с должным пониманием: Александр даже известил Фридриха-Вильгельма III, что по-прежнему считает его своим союзником и после победы над Наполеоном вознаградит Пруссию ее плодами.

Весной 1812 года в Санкт-Петербург непрерывной чередой шли сообщения о передислокации наполеоновских войск, состоявших не только из французских корпусов, но еще и из армий «двунадесяти языков» — от Испании до Польши, и что более чем полумиллионная «Великая армия» по множеству дорог приближается к западным русским границам.

Царь передал французскому послу в России Ж.-А. Лористону, что вынужден выехать к армии, чтобы воспрепятствовать своим генералам предпринять какие-нибудь нечаянные действия, которые могли бы вызвать вооруженный конфликт между двумя странами.

9 апреля 1812 года царь выехал из столицы и на пятые сутки прибыл в Вильно, где размещался штаб самой большой русской армии — Первой, насчитывающей 127 тысяч солдат и офицеров, находившихся под командованием Барклая-де-Толли.

Далее — на юг — стояли: в Волковыске — 2-я армия Багратиона, 39 тысяч человек; на Волыни — 3-я армия Тормасова, 48 тысяч; на Дунае — 4-я армия Кутузова, которая могла не приниматься в расчет, так как имела целью противостоять туркам, мирные переговоры с которыми шли уже давно, но еще не были завершены.

Меж тем 9 июня Наполеон доехал до русской границы и остановился в маленьком литовском городке Вилкавшикис.

К этому времени большая или, как ее называли во Франции, «Великая армия», насчитывавшая более 600 тысяч человек при 1372 орудиях, развернулась вдоль западной границы России от Восточной Пруссии до Волыни, имея на главном направлении — в районе Литвы — трехкратный перевес сил.

В ночь на 12 июня Великая армия начала переправу через Неман около города Ковно (ныне Каунас).

* * *

В ночь на 15 июня Барклай получил приказ Александра отвести 1-ю армию к Свенцуянам, где находились император, гвардейский корпус, которым командовал Константин, и его Главная квартира, а 2-й армии Багратиона приказано было идти к Вилейке.

18 июня 1-я армия выступила из Свенцуян и, выполняя приказ Александра, двинулась к Дрисскому лагерю, куда должна была прийти и 2-я армия Багратиона.

29 июня Александр собрал Военный совет, постановивший немедленно оставить неудачно построенный Дрисский лагерь, так как он мог превратиться в ловушку для армии, и отходить к Полоцку, куда должен был подойти со 2-й армией и Багратион.

2 июля 1-я армия вышла из лагеря и 6 июля остановилась в Полоцке. Отсюда, препоручив армию Барклаю, царь уехал в Санкт-Петербург.

11 июля он прибыл в Москву, убедился в единодушной поддержке дворян и купцов. Московские купцы пожертвовали более двух миллионов рублей, а дворяне решили сдать в армию каждого десятого крепостного.

Во время пребывания в Москве Александр получил мирный договор о завершении войны с Англией. Еще по дороге в Москву, когда 9 июля он остановился в Смоленске, ему был вручен и мирный договор с Турцией, подписанный в Бухаресте Кутузовым и уже ратифицированный султаном.

В ночь на 19 июля Александр выехал в Петербург и после суточной остановки в Твери у Екатерины Павловны и ее мужа Георга Ольденбургского 22 июля прибыл в столицу.

Он поселился во дворце на Каменном острове и ежедневно по многу часов занимался делами армии, по-прежнему отдавал распоряжения и Главной квартире, и части свиты, оставшейся при действующей армии. Придворные были свидетелями того многозначительного факта, что военные, находившиеся в свите императора, постоянно носили шпоры, что означало: они все еще вместе со своим монархом находятся в походе.

Между тем события на театре военных действий разворачивались следующим образом: после отъезда Александра 1-я и 2-я армии 22 июля соединились в Смоленске, но не смогли удержать город и после упорного боя, продолжавшегося с 4 по 6 августа, оставили его и отошли на восток. Смоленск был оставлен по приказу Барклая, но целесообразность этого приказа не разделялась командующим Гвардейским корпусом Константином, командующим 2-й армией П. И. Багратионом, да и самим Александром.

Отступление из-под Смоленска окончательно испортило взаимоотношения Барклая и Багратиона: с этого момента и до Бородинского сражения князь Петр Иванович считал тактику Барклая гибельной для России, а его самого — главным виновником всего происходящего.

В письмах к царю, к Аракчееву, ко всем сановникам и военачальникам Багратион требовал поставить над армиями другого полководца, который пользовался бы всеобщим доверием и наконец прекратил бы отступление.

5 августа Александр поручил решить вопрос о главнокомандующем специально созданному для этого Чрезвычайному комитету. В него вошли шесть человек, самых близких к царю: фельдмаршал Н. И. Салтыков — председатель Государственного Совета и председатель Комитета Министров; А. А. Аракчеев, генерал-лейтенант С. К. Вязьмитинов, генерал-адъютант А. Д. Балашов, князь П. В. Лопухин и граф В. П. Кочубей. Были обсуждены пять кандидатур — Беннигсена, Багратиона, Тормасова, Палена и наконец Кутузова, которого члены комитета единодушно признали наиболее достойным этого назначения.