Рашид выскочил из головной машины и принялся действовать.

Кобёрн присмотрелся к вооружению охранников и увидел как русские, так и американские автоматы.

– Всем выйти из автомобилей, – сообщил Рашид.

Теперь для них это стало обычным делом. Их обыскали по очереди. На сей раз проверка была несколько более тщательной, охранники нашли маленький нож с выкидным лезвием Кина Тейлора, но оставили его хозяину. Им не удалось найти ни нож Кобёрна, ни деньги.

Кобёрн ждал, когда Рашид скажет: «Мы можем ехать». Однако же переговоры длились дольше обычного. Рашид несколько минут препирался с курдами, затем сказал:

– Нам придется навестить главу этого города.

Они сели обратно в автомобили. В каждой машине обосновался также курд с винтовкой, показывая дорогу в городе.

Им приказали остановиться возле небольшого побеленного дома. Один из стражей вошел в него и вернулся в автомобиль без каких бы то ни было объяснений.

Они вновь остановились возле здания, которое явно было больницей. Тут они подобрали пассажира, молодого иранца в костюме.

Кобёрн терялся в догадках, что же, черт побери, происходит.

Наконец они проехали по узкой улочке и остановились около небольшого частного дома.

Они вошли внутрь. Рашид велел им снять обувь. У Гейдена в ботинках было спрятано несколько тысяч долларов в сотенных банкнотах. Снимая их, он с неистовством затолкал деньги в носки ботинок.

Их впустили в большую комнату, в которой не было никакой мебели, кроме великолепного персидского ковра. Саймонс спокойно указал всем, где сесть. Оставив место в центре круга для иранцев, он посадил Рашида на правой стороне свободного пространства. Рядом с Рашидом сидели Тейлор, затем Кобёрн, затем сам Саймонс напротив этого пустого места. Справа от Саймонса сели Пол и Билл, несколько позади линии кружка, где они меньше бросались в глаза. Гейден, завершая кружок, сел справа от Билла.

Когда Тейлор уселся, он заметил, что в мыске его носка огромная дыра, через которую выглядывали сотенные банкноты. Он выругался себе под нос и поспешно затолкал деньги назад, к пятке.

Молодой человек в костюме вошел за ними. Он выглядел образованным и говорил на неплохом английском языке.

– Вы сейчас встретитесь с человеком, который только что вышел на свободу после двадцати пяти лет в тюрьме, – сообщил он.

У Билла так и вертелись на языке слова: «Ну и что? Я только что сам освободился из тюрьмы! – но он вовремя прикусил язык.

– Вас отдадут под суд, и этот человек будет вашим судьей, – продолжал молодой иранец.

Слова «под суд» хлестнули Пола подобно удару, и у него мелькнула мысль: мы проделали весь этот путь впустую.

Члены команды «с незапятнанной репутацией» провели среду в доме Лу Гёлца в Тегеране.

Рано утром раздался телефонный звонок от Тома Уолтера из Далласа. Слышимость была скверной, а разговор отрывочным, но Джо Поше смог довести до сведения Уолтера, что он и команда «с незапятнанной репутацией» находятся в безопасности, готовятся побыстрее перебраться в посольство и покинуть страну, как только посольству удастся организовать эвакуационные рейсы. Поше также сообщил, что состояние Кэйти Галлахер не улучшилось и ее предыдущим вечером положили в больницу.

Джон Хауэлл позвонил Абулхасану, который получил еще одно сообщение от Дадгара. Дадгар желал провести переговоры о снижении залога. Если «ЭДС» найдет Пола и Билла, компания должна возвратить их иранцам и внести залог в меньшей сумме. Американцам надлежит осознать, что для Пола и Билла нет надежды покинуть Иран обычным путем, а сделать это иным способом будет для них чрезвычайно опасно.

Хауэлл воспринял это как неприкрытую декларацию, что Полу и Биллу не будет позволено убыть с эвакуационным рейсом посольства. Он вновь принялся терзаться мыслью, не находится ли команда «с незапятнанной репутацией» в большей опасности, чем «отпетая бригада». Пока они обсуждали эту вероятность, раздалась стрельба. Похоже, она звучала со стороны посольства США.

«Национальный голос Ирана», радиостанция, вещавшая из-за границы, а именно из Баку в Советском Союзе, в течение нескольких дней выпускала бюллетени «новостей» о подпольных планах американцев организовать контрреволюцию. В среду «Национальный голос» объявил, что досье «САВАК», тайной полиции шаха, было передано в посольство США. Почти наверняка эта история была выдумана, но отказать ей в высокой степени правдоподобия было никак нельзя, ибо именно ЦРУ создало «САВАК» и работало в тесном контакте с ней. К тому же ни для кого не было секретом, что посольство США – подобно всем посольствам – было напичкано шпионами, кое-как замаскированными под дипломатических атташе. Во всяком случае, некоторые из революционеров в Тегеране поверили этой истории и, не посоветовавшись ни с кем из помощников аятоллы, решили действовать.

Утром они проникли в высокие здания, окружавшие территорию посольства, и заняли позицию, вооружившись автоматами. В десять тридцать осаждавшие открыли огонь.

* * *

Посол Уильям Салливен пребывал в наружном офисе, отвечая на телефонный звонок за столом секретаря. Он разговаривал с заместителем министра иностранных дел аятоллы. Президент Картер решил признать новое революционное правительство в Иране, и Салливен договаривался о вручении официальной ноты.

Когда он положил трубку, то обернулся к своему пресс-атташе, Барри Роузену, стоявшему там с двумя американскими журналистами. Салливен был взбешен, ибо Белый дом выдал специальные инструкции, что решение признать новое правительство должно быть объявлено в Вашингтоне, а не в Тегеране. Салливен отвел Роузена во внутренний офис и выместил на нем свою злость.

Роузен объяснил ему, что два журналиста явились в посольство с целью организации отправки на родину тела журналиста Джо Алекса Морриса, корреспондента «Лос-Анджелес таймс», застреленного во время боев в Дошен Топпех. Салливен, чувствуя, что сел в калошу, приказал Роузену уговорить журналистов не предавать гласности то, что стало известно им из услышанного разговора Салливена по телефону.

Роузен вышел. Телефон Салливена зазвонил. Он взял трубку. Раздался ужасный грохот ружейных выстрелов, и град пуль сотряс окна.

Салливен упал на пол.

Он прополз по комнате в следующий кабинет и там нос к носу столкнулся со своим заместителем Чарли Наасом, который проводил совещание по эвакуационным рейсам. У Салливена было два телефонных номера революционных вождей, к которым он мог прибегнуть в случае крайней необходимости. Посол отдал приказ Наасу воспользоваться одним из них, а военному атташе – другим. Все еще лежа на полу, оба стащили телефонные аппараты со стола и принялись набирать цифры.

Салливен вынул свою портативную радиостанцию и потребовал доклада от подразделений морских пехотинцев на территории посольства.

Пулеметная атака была прикрытием для подразделения из примерно семидесяти пяти революционеров, которые перебрались через переднюю стену территории посольства и теперь двигались на резиденцию посла. К счастью, большая часть персонала находилась вместе с Салливеном в здании канцелярии.