— Пам!

— Ты мог ее ударить! Она вечно мешает тебе работать, и ты…

— Прекрати! — крикнул Себастьян и сразу сбавил тон. — Пам, пожалуйста… Пусть сегодня Элен спит с нами, хорошо? Фиона сказала…

— Фиона! — вскинулась Памела.

— Доктор Беннетт, — поправился Себастьян. — Нужно, чтобы Элен постоянно была под нашим наблюдением.

— Хорошо, — неожиданно уступила Памела. — Элен, дорогая! — крикнула она, и девочка мгновенно примчалась, почувствовав, что ссориться папа с мамой больше не будут — по крайней мере, сегодня.

— Солнышко, — сказала Памела, — сегодня ты будешь спать вместе с нами, ты довольна?

* * *

— Ничего, — сказал Себастьян, позвонив Фионе с работы. — Элен спала спокойно, а я просыпался раз десять, и сейчас голова у меня, как чугунная болванка. И знаешь, я бы не хотел, чтобы девочка привыкла спать в нашей постели. Говорят, это не очень…

— Да-да, — согласилась Фиона. — Тогда… Скажи, ты принципиально против телекамеры?

— Нет, — сказал Себастьян. — Надо сначала убедить Памелу, а она настроена против всего, что исходит от тебя, понимаешь…

— Так скажи, что это твоя идея.

— Но я уже… Неважно. Я сделаю это. Ничего другого не остается, верно?

* * *

Камеру в детской Себастьян установил, когда вечером Памела с Элен отправились в магазин — пешие прогулки до соседнего квартала успели стать традицией, которой Себастьян воспользовался, не желая спорить с женой и, главное, опасаясь, что он этот спор проиграет. Он прикрепил маленький шарик с темным глазом к висевшей под потолком консоли телевизора, Элен любила смотреть перед сном анимационные фильмы и хорошо засыпала под глупые, но веселые похождения пузатых разноцветных персонажей, похожих на воздушные шары. Запись шла на компьютерный диск, телеметрия передавалась по радио — в инструкции было написано, что радиус действия устройства не превышает ста футов, действительно детская, по сути, игрушка.

Памела с девочкой вернулись, когда Себастьян просматривал на экране компьютера первые отснятые кадры. Он поспешно закрыл изображение и крикнул:

— Вам помочь?

— Обойдемся, — отозвалась Памела, и в голосе жены Себастьян расслышал (возможно, ошибочно) оттенок неприязни.

— Пам, — сказал он, когда Элен уложили спать, и в детской погасили свет, — пожалуйста, мы не должны с тобой ссориться, особенно сейчас.

— Мы и не ссоримся, — сказала Памела, повернувшись к мужу спиной, — а сердиться я могу только на себя. Не надо было соглашаться… Я же знаю, достаточно мужчине увидеть свою старую пассию…

— Пам, — с горечью проговорил Себастьян, — если на тебя это так действует… Но Элен нужно кому-то показать, верно? С кем-то проконсультироваться.

Плечи Памелы едва заметно вздрагивали, и у Себастьяна хватило ума обнять жену, повернуть ее к себе лицом и поцеловать в покрасневшие глаза. Может, если бы он сказал еще хоть слово, события развивались бы иначе, но все закончилось ласками, прощением (надолго ли?) и, наконец, глубоким сном до утра. Часа в три Себастьян, правда, проснулся от резкого звука — возможно, это был звук из его сна; во всяком случае, полежав в полной тишине, нарушаемой только слабым, на пределе слышимости, тиканием часов в гостиной, Себастьян заснул опять, положив руку на плечо жены. Памела что-то пробормотала во сне, но руку не сбросила, а утром Себастьян проснулся с ощущением, будто ночью произошло нечто, что он видел, чувствовал и… совершенно забыл.

У Памелы было хорошее настроение, она вызвалась отвезти Элен в детский сад, а Себастьян так и не решился рассказать жене о работавшей всю ночь телекамере. Проследив в окно, как зеленый «форд» жены выезжает со стоянки и скрывается за поворотом Уоррен-стрит, он поспешил в кабинет и запустил ночную запись на быстрый просмотр.

Больше всего Себастьян хотел, чтобы ничего не происходило. Изображение было неподвижно, почти полтора часа Элен лежала под одеялом, свернувшись калачиком, потом повернулась на бок, одеяло сползло, прошло еще полчаса, Себастьян подумал, что надо ускорить перемотку, зачем терять время, видно же, что девочка мирно спит…

В первое мгновение он не понял, что произошло. Только что Элен спала, повернувшись на правый бок и свесив с кровати руку почти до пола. Если бы она проснулась и встала, камера, конечно, это зафиксировала бы.

Только что Элен спала, а в следующую секунду на экране остались только слабые очертания кровати и сбившаяся в комок простыня.

По кадрам. Вот Элен — спит, рука свесилась, деталей не различить, в комнате темно, свет только из окна, камера очень чувствительная, но все-таки недостаточно, чтобы увидеть выражение лица девочки — белесое пятно, которого нет на следующем кадре, через семнадцать сотых долей секунды.

Господи, что же это? Где девочка? Еще кадр. Еще. Неподвижное изображение: скомканная простыня, постель…

Себастьян перещелкивал кадры автоматически, разум в этом не участвовал, разум его был поражен вирусом паники, Господи, Элен пропала, ее нет, что теперь делать, куда обращаться, не скажешь же в полиции, что девочка исчезла, когда спала в своей кровати… Себастьян не думал о том, что четверть часа назад Памела повезла дочь в детский сад, и, значит, никуда она не исчезла и исчезнуть не могла… Что делать? Что делать?

Он пропустил десятиминутный отрывок и почувствовал, что напряжение сползает с него, как незастегнутые брюки. В чем дело, собственно? Вот она, Элен, лежит в своей ночной рубашечке, простыня сбита, рука свешивается почти до пола… Ничего не случилось, ровно ничего.

А как же?..

Себастьян отмотал изображение на десять минут назад — пустая кровать, все-таки пустая! — и перевел программу на покадровый просмотр с интервалом в десять секунд.

Элен возникла в кадре через три минуты и двадцать секунд после исчезновения. Оказалась там же и в той же позе, будто почти четырехминутный интервал не имел к ней никакого отношения, будто почти четыре минуты были вклеены в пленку искусным оператором… Какую пленку? Не было никакой пленки, и никто не мог «вклеить» изображение в цифровой файл.

«Надо было, — подумал Себастьян, — посмотреть, не появился ли на теле Элен еще один синяк. Почему я не посмотрел? Если миссис Бакли обнаружит…»

Он позвонил жене днем — справиться, все ли в порядке. В первые годы после женитьбы они часто перезванивались, сообщая друг другу обо всем, что происходило. Потом — как ни странно, с появлением в их жизни Элен — дневные звонки становились все реже, а в последнее время прекратились, если не случалось чего-то, требовавшего быстрого совместного решения.

— Все в порядке, — сообщила Памела и сразу спросила: — Что случилось, Басс? Почему ты…

— Ничего, — быстро ответил Себастьян. — Просто хотел услышать твой голос. Ты сама заедешь за Элен?

— Конечно, мы же с тобой договорились, — в голосе жены звучала тревога, но новых вопросов она задавать не стала, а Себастьян решил ничего по телефону не рассказывать, лучше вечером, когда Элен уснет, а телекамера в ее спальне включится опять и…