Дальнейший анализ развития удела за период почти в 97 лет позволил отметить еще некоторые необычные тенденции. «Оказывается, что если количество волостей, входящих в состав удела, — пишет А. А. Юшко, — имеет тенденцию к росту (он увеличивается на 8 волостей), то количество сел, наоборот, уменьшается (также на 8)». Объяснить возникшую тенденцию не так-то просто. Для чего и было проанализировано более 150 археологических объектов, связанных со Звенигородским уделом, причем разных времен — от XI до XIV столетия. И если сопоставить карты местности разных периодов, то открывается следующее. «Формирование волостей, основной массив которых падает на северо-запад удела, происходило в регионах, почти совсем не освоенных в предшествующее время. Логичен вывод, что образование и сложение волостей — это своеобразная форма освоения новых земель в XIV в. Именно поэтому намечается тенденция к их увеличению, связанная с освоением окраинных районов Московской земли. В то же время княжеские села XIV в. располагались в регионах, где плотность населения предшествующей поры — наивысшая. Однако следует отметить, что во всех без исключения случаях, когда эти крупные феодальные села были обследованы археологически, оказалось, что все они возникают лишь в XIV в. Слоев предшествующего времени они не содержат».

Данная закономерность, отмеченная исследователем, оказывается весьма характерной и для всей Московии. Расцвет многих поселений приходится именно на этот период. А для Звенигорода сам факт, что его правителем стал Юрий Дмитриевич, можно считать чем-то вроде «счастливого случая».

Однако для выяснения исторической истины мы сталкиваемся еще с одной проблемой. «Помимо владений, принадлежавших звенигородским удельным князьям, на территории удела располагались села, принадлежавшие представителям боярской верхушки и другим знатным служилым людям. Выявление их представляет определенные трудности ввиду отсутствия прямых источников. Поэтому здесь приходится опираться прежде всего на данные топонимики, поскольку известно, что подавляющая часть древних сел Подмосковья получила свои названия по именам и прозвищам их первоначальных владельцев. Особую ценность представляют данные археологических обследований этих сел, поскольку они повышают достоверность сведений топонимики, дают возможность определить размеры древних феодальных сел, иногда наметить их планировку».

Благодаря таким изучениям мы можем сегодня даже говорить о каких-то родовых фамилиях, связанных с подмосковной и, в частности, звенигородской историей. Именно они остались в названиях многих известных здешних сел и по сей день. «На территории удела, — продолжает археолог А. А. Юшко, — преобладало землевладение наиболее знатных боярских родов, таких как род Воронцовых-Вельяминовых, представители которого из поколения в поколение были предводителями московского воинства (тысяцкими), а также потомки боярина Андрея Ивановича Кобылы, приближенного московского великого князя Семена Ивановича Гордого, родоначальника многих боярских и дворянских фамилий: Коновницыных, Колычевых, Захарьиных, Юрьевых и др. С родом московских тысяцких связаны такие села, как Воронцово (Федор Воронец — брат московского тысяцкого Василия Васильевича Вельяминова), Протасово. Оба села расположены на р. Москве. Значительное землевладение представителей этого рода существовало на правобережье р. Истры (села Ивановское, Вельяминово). Внук основателя рода Андрея Кобылы — Федор Дютка владел двумя селами с названием Дютьково. Одно из них располагалось близ Саввино-Сторожевского монастыря. Второе с. Дютьково размещалось в районе Нарских озер, на левобережье р. Нары. Все эти села были обследованы археологически. Определена их датировка (XIV в.), а также площадь. Отметим кстати, что археологические обследования десятков великокняжеских и боярских сел на территории Московской земли показали, что боярские села по площади в два раза превышали рядовые сельские поселения, а великокняжеские — в восемь раз».

Вот какие данные могут неожиданно выявляться с помощью таких важных текстов, каким является, в частности, для нас завещание Юрия Дмитриевича Звенигородского и Галичского.

И это на первый взгляд все, что успел он оставить своим детям. Не считая, конечно, двух построенных, уникальных по инженерии, крепостей — в Звенигороде и Галиче Мерьском, а также новых каменных храмов, включая соборы в Саввино-Сторожевском монастыре, на Звенигородском Городке и в Троицесергиевом монастыре.

Но все же он и еще кое-что оставил для потомков в истории.

В частности, ряд загадок, которые весьма интересны не только историкам. Думается, что они заинтересуют и нашего читателя.

Есть такие темы, которые никак не укладываются в размеренный поток повествования нашей книги. Тем более что они связаны с именем столь необычного человека, каким был князь Юрий Дмитриевич.

Поэтому автор решил, что имеет смысл вынести их в заключение — в отдельную главу, каждая часть которой и станет ответом на вдруг возникшие вопросы.

Что-то в наших рассуждениях может показаться читателю заведомо спорным или малодоказуемым. Но именно с этой целью автор предлагает заглянуть в некоторые скрытые пласты нашей истории, чтобы приглядеться, приметить, а также со вниманием посмотреть на некоторые факты или события — с необычной или даже непривычной стороны.

Иногда важно поделиться выводами или находками с заинтересованными людьми. Это часто приводит к взаимной пользе. Тем более в сфере исторического изучения нашего прошлого.

Будем последовательны и пройдем все по порядку.

Из рассуждений героя кинофильма А. Тарковского «Сталкер»: «Средневековье, вот это интересно. В каждом доме был дух, в каждой церкви был Бог. Сегодня каждый четвертый человек — старый. Каково обычное состояние старого человека? Скука, досада, энтропийный сон, в который мы погружены, не обращая внимания на то, что нас окружает…»

* * *

Можно ли сказать, что Русь (и, в частности, Средневековая Русь XV века) имеет две истории (или даже несколько)?

Странный на первый взгляд вопрос. Но мы не случайно его задали.

С какой же стати?

Да все потому, что мы черпаем информацию об эпохе во многом из летописей. Читатель, наверное, помнит наши рассуждения на эту тему в «Предисловии» к данной книге.

Летописи имели странное свойство. Они писались и одновременно… переписывались. Существовала официальная точка зрения на те или иные события, но сквозь сами тексты или с помощью летописей из других мест пробивались совершенно другие сведения о людях, датах, событиях или фактах.