— Послушай! Это важно! Пей эликсир…

Нет, это совершенно не годится! Мне показалось, что я слегка опьянел. Наверное, я сделан не из того теста, что герои расхожих повестушек. Я чувствовал усталость, болела голова, в которую лезли мысли об ужине. Конечно, если я предупрежу Фалви о нашем преследователе, то он сможет легко прикончить Дио. Но сначала разделается со мной, а это не входило в мои планы. Поэтому мы вдвоем старательно вели Дио прямо к Кориовлу.

Трижды свернув, Фалви вышел на широкую оживленную улицу, ведущую к нужному мне зданию. Цветными огнями горела вывеска: «Бани Божественных Вод». Я вздохнул с облегчением: теперь уже было невозможно заблудиться. «Божественные Воды» видны за многие мили — это и есть та огромная сфера, наполненная огненной жидкостью, которую я впервые увидел из своей квартиры, когда Лорна провалилась в неведомый мир.

«Лорна, — задумался я, — Лорна Максвелл». Из-за нее я очутился в Малеско, явился разыскивать не прекрасную принцессу в роскошном наряде, усыпанном драгоценностями, не очаровательную наследницу древнего титулованного рода, чтобы защитить ее честь со шпагой и пистолетом в руках. Нет, я здесь, чтобы найти и вернуть в наш мир певичку из кабака — Лорну Максвелл. Боюсь, эта драма не по мне, и я не хочу быть в ней героем.

Мы уже прошли половину улицы, ведущей к Баням, когда произошло маленькое чудо. Неожиданно зазвучала музыка. Сначала чуть слышно, затем все громче и громче, пока не заглушила все другие звуки города. Люди на улицах остановились и подняли головы.

Я тоже посмотрел вверх и увидел на облаке светлое пятно.

К тому времени уже совсем стемнело. Ночь была безлунной, но звездной, правда из-за городских огней видны были только самые яркие звезды. Я с удивлением обнаружил Большую Медведицу, пожалуй, единственное созвездие, которое знаю. Значит, перемены не так уж велики, как мне показалось, если звезды на своих местах. Светлое пятно на облаке постепенно приобретало форму человеческого лица. Единый вздох восхищения вырвался из тысяч грудных клеток вокруг меня, гигантский, но почти не слышный. Лицо на облаке стало четче и приобрело знакомые черты.

Еще через несколько секунд огромное, светящееся лицо Лорны Максвелл улыбалось мне с облака, лицо такое же идеально красивое, как и то, что я видел на стене дома. Она была красива, нежна, обаятельна, а ее улыбка просто изысканна. Лорна, которую я знал, не могла быть такой. Улыбка медленно угасла, и я понял, что смотрю не на плакат, а на реальное отражение женщины, кем бы она ни была.

Огромные, как плавательные бассейны, сияющие голубые глаза дарили мягкий свет жителям Малеско. Музыка стихла, губы на облаке зашевелились, и над затаившим дыхание городом раздался голос Лорны. Теперь я не сомневался, что это была она. Голос, как и лицо, был сильно изменен, но не до конца — я узнал в нем прежние интонации Лорны. Над Малеско поплыла нежная музыка этого голоса.

— Настал час моего ухода, — сообщала Лорна городу. — Я возвращаюсь к созерцанию, а вы, мои преданные друзья, выходите на вечерний моцион. Идите со спокойным сердцем и моим благословением, жители Малеско. Не забывайте ваших жрецов и их учение. Полностью внесите свою дань в казну Храма, когда сегодня будете платить за вход. Будьте добродетельны, будьте счастливы. Своим поведением вы должны заслужить право перейти в лучший мир. Я буду ждать вас в Раю, друзья мои. Я буду ждать вас на священных дорогах Нью-Йорка.

Изображение стало гаснуть. По толпе прокатился рокот ответных голосов. Я не мог ошибиться, но и поверить тоже не мог. Они повторяли последние слова Лорны.

— Нью-Йорк! Нью-Йорк! — весь Малеско шептал название земного города.

Я видел, как Фалви быстро поднимался по широкой лестнице под куполом Бань. На мостовой и на стекле разменной будки у входа в «Бани Божественных Вод» отражались разноцветные огни ночного освещения. Когда Фалви бросил монету в стеклянную чашу, контролер, стоявший у дверей, щелкнул турникетом. Жрец прошел внутрь. Я поспешил подняться по лестнице, перебирая пальцами монеты, одолженные мне Дио.

Увиденное недавно, придало мне бодрости и одновременно смутило. Я пока еще не много понимал, но уже почувствовал себя гораздо более важной персоной, чем, скажем, четверть часа назад.

Все не так просто. Женщина с Земли попадает в Малеско, здесь из нее делают некий символ, возносят до небес, откуда она вещает какую-то полурелигиозную дребедень. Потом появляется еще один пришелец — я. На него сначала набрасывается жрец, а затем преследуют по улицам, как преступника.

Больше всего меня потряс, естественно, нью-йоркский мотив здешней очень материалистической религии. Это нечто невообразимое! Может быть, позднее мне кто-нибудь все разъяснит, но до тех пор даже предположений строить не имеет смысла. Подумать только: «священные дороги Нью-Йорка!»

Я видел, какое впечатление на людей произвело шоу в облаках. Когда оно закончилось, город заполнил благоговейный шепот, перекрывший обычный городской шум. По подслушанным уличным разговорам я понял, что появление Лорны в облаках было воспринято как чудо. Никто, кажется, даже не подумал, что все это можно сделать при помощи техники.

Это сбивало меня с толку. Странно, что при таком уровне техники в Малеско его жители с благоговейным трепетом относятся к кинопроекции и радио.

Я не знал, как конкретно жрецы все это сделали, но знал, что это принципиально возможно. Я и сам пережил некоторое потрясение, но оно было вызвано переменами, происшедшими в Лорне.

Тем временем Фалви прошел под огромной аркой и скрылся в здании. Он был неумелым конспиратором. С первого взгляда было видно, что он участник тайного заговора, имеющего своей целью свержения правительства.

Уже одни нервные взгляды через плечо выдавали его. А то, что, осмотревшись перед входом, он и меня не заметил, свидетельствовало о том, что Фалви как тайный агент — абсолютный ноль.

Правда, и у меня не было оснований для излишней самоуверенности. К тому же, меня беспокоили брюки и ботинки, торчавшие из-под плаща. Мне все время казалось, что они бросаются в глаза, словно подсвеченные неоном. Я боялся потерять Фалви из виду, но не решался подойти к будке у входа в одиночестве, а тем более попытаться проникнуть в здание. Пришлось дождаться, пока подошла группа человек из пяти или шести, достаточно веселых и потому беззаботных. Когда они начали подниматься по лестнице, я присоединился к ним. Один из мужчин бросил несколько монет в стеклянную чашу у входа.

Мы уже почти прошли турникет, когда контролер, окликнул нас. Я не разобрал, что именно он сказал, но тот, кто шел впереди всей группы, оглянулся, застенчиво улыбнулся и бросил еще одну монету в ящик на стене здания.

«Храмовый ящик, — подумал я, — который Лорна так назойливо рекламировала в телепередаче с облака». Я стал прикидывать, сколько монет нужно бросить в стеклянную вазу и этот ящик, и вспомнил, что Фалви проигнорировал священную кубышку. Мой шлем, нижнюю кромку которого я чувствовал щекой, словно подсказал мне объяснение: жрецам не нужно жертвовать на свое собственное содержание.