— Ты плачешь? — высокородный замер.

— Кажется… да, — глаза я как закрыла, едва он ко мне прикоснулся, так и не открывала.

— Почему? — Юлиан нежно поцеловал мои мокрые ресницы.

— Кажется… от счастья… — И я обняла свое генно-модифицированное счастье. — А еще, наверное, чуть-чуть от страха, что все это скоро закончится…

— И не надейся, — он вдруг сжал меня так крепко, что стало понятно — не отпустит.

И тогда я действительно поверила, что все это правда — и он, и его слова, и даже его чувства ко мне. Невероятная, невозможная, невообразимая, а все-таки правда.

А потом откуда-то сверху полилась вода… кажется, я задела вентиль. Но нам было все равно, и, стоя под струями незапланированного душа, мы продолжали обнимать друг друга… пока остатки моего платья, отяжелевшие от воды, не начали медленно сползать вниз… И это отрезвило и в то же время опьянило окончательно. Вода теплыми потоками стекала по обнаженной коже, а мы стремились избавиться от одежды, которая неожиданно вдруг осталась единственным препятствием. А когда между нами не осталось ничего, я на мгновение замерла, глядя в его неестественно синие глаза. Такие синие, словно бескрайнее летнее небо. И, кажется, мое лето уже никогда не закончится…

В следующую секунду, подхватив на руки, Юлиан вынес меня из этой спальни, перенес в ту, что была ближе к лестнице, и вот там мы опять оказались в ванной.

— Как и обещал, — сообщил Джерг, опуская меня в нечто теплое с пузырьками.

— Шампанское… — догадалась я, уже совсем ничему не удивляясь.

— Оно самое, — сообщил Юлиан и нагнулся к моим губам…

И плевать, что у меня где-то там свадьба… И уже не имеет значения, что в той, оставленной нами ванной все так же льется вода… И совсем не важно, что в результате все шампанское из этой ванны расплескалось… Это было неважно, не значительно и как-то бессмысленно на фоне его объятий, его прикосновений, его наполненных нежностью глаз. И даже удовольствие, нахлынувшее и затопившее все мое существо теплой волной блаженства, даже оно не имело никакого значения в сравнении с тем, что это ощущение мне дарил Юлиан. Мой Юлиан…

Я все никак не могла перестать об этом думать… мой Юлиан, просто мой, только мой… мой. И, лежа в его объятьях, чувствуя, как невероятное чувство экстаза постепенно успокаивается, становясь просто бесконечным блаженством, я все еще мысленно шептала: «Мои Юлиан».

А потом в голову полезли совсем ненужные посторонние мысли.

— Ммм, — вспомнила я. — У меня сегодня свадьба.

Кое-кто подо мной стал на порядок теплее.

— Да, нехорошо получилось, — я вспомнила и про платье.

Рассмеялась, осознав, что оно сейчас частями валяется по дому, а большая его часть бесформенной мокрой тряпкой коротает время в той затопляемой ванной, зато в обществе чулок, трусиков, бюстгальтера, перчаток и даже украшений…

— Что? — удивленно спросил высокородный.

— Да ничего, — я крепче обняла его руки, которые так нежно обнимали меня. — А вообще есть такая традиция — поцеловать невесту… Но только вы, ассаэн Джерг, несколько превратно отнеслись к этому. Хотя, — он даже дышать перестал, — мне понравилось. Правда, несколько экстравагантно для первого раза…

— Первого? — Юлиан рассмеялся. — Переплюнуть по экстравагантности тот самый первый раз у нас с тобой вряд ли получится.

Он поднялся, отнес меня, ничего не понимающую, на постель, уложил. Подумал, лег сверху и проникновенно прошептал:

— А этот раз первым не был, Ариадна. Просто на этот раз инициатива мне принадлежала…

И я все вспомнила! Поцелуй Эрмедин, потом разъяренного Лериана… Их сражение и удары, которые могли убить высокородную…

— Я успел к моменту, когда хрупкий ангелочек бросился разнимать двух нестабильных, — прошептал Юлиан, нежно целуя меня, окаменевшую от ужаса, — и я не удивлен тем фактом, что Лериан полностью переключился на тебя. Ты обнимала его, пытаясь удержать, плакала и просила не убивать Элран. Такая трогательная, нежная, хрупкая и в то же время умоляющая его о милосердии. Ты даже на колени встала… не слишком умный шаг, который в результате привел к тому, что агрессия сменилась другим древнейшим инстинктом. Он отшвырнул Эрмедин в океан и занялся тобой. — Джерг грустно улыбнулся. — В том состоянии секс вполне мог завершиться твоей смертью. И я вмешался.

— Лериан был нестабилен, — прошептала я.

— Я — сильнее, я всегда был сильнее, но это не афишировалось. — Юлиан поцеловал снова. — Вспомни, куда улетел мой племянник?

— В воду… — полет огромного генно-модифицированного я сейчас вспомнила отчетливо.

— А что было дальше, помнишь?

Смотрю в огромные синие глаза и начинаю вспоминать.

— Я нашел твое платье и даже пытался тебя одеть, а в результате маленькая, испуганная и зареванная человечка потянулась ко мне… вспоминаешь?

Вспомнились почти округлившиеся глаза этого такого серьезного генно-модифицированного, который растерянно замер… а у меня снесло крышу окончательно.

— Мне никогда и ни с кем не было так хорошо, — Юлиан шептал, касаясь губами моих губ.

И мне с ним тоже было хорошо, так хорошо, как никогда не было с Киану… Несмотря на то, что разум вычеркнул произошедшее из моей памяти, что-то глубоко внутри меня ничего не забыло, вот почему я больше так и не смогла заниматься этим с женихом. И вот почему в то утро меня преследовало ощущение потери…

Высокородный осторожно поцеловал снова, и я улыбнулась, понимая, что нашла, уже нашла. А он продолжил рассказывать:

— Несколько дней, посещая поместье Элранов, я с удовольствием следил за каждым твоим шагом, втайне надеясь, что вот сейчас ветер взметнет юбку, и я увижу нечто большее, чем твои коленки… или ты, наконец, соизволишь взглянуть на меня… Но ты, юный организатор праздников, никогда не поднимала глаз выше груди всех генно-модифицированных… кроме Элран, ее ты слушала внимательно. Это и стало твоей ошибкой. И вот пляж, раннее утро и твоя неожиданно проснувшаяся сексуальность. Я не устоял, Ариадна.

На моем лице все же промелькнуло скептическое выражение… Не устоял он, как бы не так! Я только поцеловала первая! А дальше он, все он…

— Ты была сверху, — словно прочитал мои мысли высокородный.

— Всего пару минут! — возмутилась я.

Юлиан в ответ хитро улыбнулся, а я…

— Почему я ничего не помнила об этом?

Его улыбка померкла. Даже явно проявилось желание отстраниться, но я удержала, и Юлиану пришлось ответить:

— Потом, когда порыв страсти прошел и твои стоны стихли, на нас обоих накатило осознание произошедшего. Ты одевалась так стремительно, стараясь даже не смотреть на меня. Пресекала любые разговоры, постоянно повторяла: «Что я скажу Киану? Как я могла? Как? Что я скажу Киану?!» — и что-то еще про то, какие мы все генно-модифицированные… сволочи, это было самое невинное из твоих высказываний.