Она почувствовала, как чья-то рука потянулась к ее ноге. Дальше ждать было нельзя. Она ударила Бо каблуками по бокам, веля ему своей посадкой подниматься, а потом крикнула: «Но!» – и он прыгнул и взлетел в воздух, горизонтально вытянув задние ноги. Каприоль! Мир замер на несколько секунд. Все остановилось. Она видела перед собой то, что должны были видеть всадники во время битвы две тысячи лет назад: лица противников, искаженные от ужаса, когда огромные кони, преодолевая силу притяжения, взмывали в воздух, а их ноги и они сами превращались в грозное оружие.

Внизу слышались крики ужаса, ярости. Два мотоцикла перевернулись. Парень, который слез со своего, упал на задницу. Когда передние копыта Бо коснулись земли, Сара подалась вперед и впилась каблуками в его бока.

– Вперед! – крикнула она. – Вперед!

Огромный конь перемахнул через мотоциклы, свернул за угол и помчался по асфальтированной дороге туда, откуда они приехали.

За несколько сот миль оттуда Анри Лашапель проснулся в затемненной больничной палате. Его голова, заботливо поправленная медсестрой из вечерней смены, склонилась набок. Он смотрел на расплывающееся изображение лошади, ждал, когда оно обретет более четкие очертания. Казалось, фотография стала к нему ближе, пока он спал, и теперь конь смотрел прямо на него. Радужный глаз глядел в его глаза, сухие и болезненные, словно подбадривая. Казалось, его терпение было бесконечным. Анри опустил и поднял веки. Его замешательство росло. Потом… «Геронтий!» – воскликнул он с благодарностью. В ответ конь моргнул и опустил нос. Анри силился вспомнить, как они оказались здесь. Все теперь перепуталось, и было проще отдаться на волю этим новым течениям, не сопротивляясь, принимать помощь и незнакомые лица.

Он ощущал жесткую кожу сапог на икрах, мягкую саржу черного воротничка на шее. Слышал где-то в отдалении приглушенный смех своих товарищей êcuyers, которые готовились к выступлению. Ноздри щекотал запах дыма костра, карамели и теплой кожи. Ласковый бриз из долины Луары обдувал лицо. Он сидел в седле, выезжая из-за красного занавеса, руки в перчатках слегка сжимали поводья. Глаза спокойно смотрели вперед между стоящими торчком ушами лошади. Он чувствовал, как длинные сильные ноги Геронтия двигались под ним. Отчетливый элегантный шаг, знакомый ему, как собственная походка. И его охватила бурная радость, подобная эйфории. Геронтий его не подведет, на этот раз Анри покажет себя. Станет «человеком с крыльями».

На этот раз было по-другому: ему практически не надо было посылать сигналы лошади. Между ними установилась телепатическая связь, понимание, о котором не говорил ему ни один Grand Dieu. Он не успевал пришпорить коня, сместить вес или сказать хоть слово: Геронтий опережал его. Какое благородное создание, думал восхищенный Анри. Как я мог бросить его так надолго?

Лошадь выгнула шею в центре арены, собралась. Шелковистая шерсть блестела под светом софитов, попарно поднимались копыта. А затем, рассекая воздух, конь встал на задние ноги, невероятно высоко, не качаясь и не сопротивляясь. Держит гордую голову неподвижно и прямо, посматривает на зрителей, будто это он дал им право восхищаться его достижением. И Анри возвышался над ним, ноги сжаты, безупречно прямая спина. Он ликующе ахнул, когда понял, что произошло, – они взмыли в воздух, и возвращаться на землю было не надо.

И тогда он увидел ее – девушку в желтом платье. Она встала со своего места и подняла тонкие руки над головой. Она аплодировала, в глазах слезы радости, на лице широкая улыбка.

– Флоренс! – крикнул он. – Флоренс!

Шум аплодисментов влился в уши, наполнил сердце, оглушил. Свет софитов слепил. Флоренс. Она стала всем. Он взлетал все выше, и шум аппаратов, возбужденные голоса и стук открывающейся двери в палату отдалились.

– Ты готова? – Мак стучал в дверь комнаты. – Мадам сказала, ужин в восемь, не забыла?

Наташа надела плохо скроенные брюки и тонкую трикотажную кофту красного цвета – единственные предметы одежды из местного гипермаркета, которые подошли ей по размеру.

– Дай мне пять минут, – устало откликнулась она. – Я сейчас спущусь.

Его шаги стали удаляться по коридору, отражаясь от деревянных панелей. Наташа нашла в сумочке тушь. Это чуть оживит ее бледное лицо.

Они приехали в город около пяти. Первую остановку сделали у École Nationale d’Équitation, альма-матер Кадр-Нуар, но ворота были закрыты. Мак позвонил несколько раз, и раздраженный голос сообщил, что академия будет открыта для публики только через две недели после Рождества. На следующий вопрос Мака голос ответил, что никто ничего не знает об английской девочке, которая приехала на лошади. Ни Мак, ни Наташа не говорили по-французски свободно, но они не могли не почувствовать издевку в голосе сторожа.

– В любом случае она не могла приехать сюда раньше нас, – сказала Наташа. – Найдем базу и будем действовать оттуда.

Она еще раз позвонила в компанию, выдавшую кредитную карту, но новых транзакций не совершалось. Сара не снимала деньги со вчерашнего вечера. Наташа не знала, радоваться или тревожиться.

«Шато Верьер» располагался в центре средневекового города, по соседству с кавалерийской школой. Сам замок был огромный, с богатой отделкой, очень красивый. Они останавливались в подобных местах, когда только познакомились и хотели покрасоваться друг перед другом. Мак тогда пользовался лосьоном после бритья и делал ей комплименты, что бы она ни надела. В то время это было забавно и ей нравилось, а два года спустя стало раздражать.

– Можно было и в сетевом отеле остановиться. – Мак держался бодро, но Наташа знала, что, как только они попали во Францию, его страхи, так же как и ее, усилились.

В последние часы они щадили друг друга. Ситуация настолько обострилась, что не оставляла места для других чувств. Теперь они оба не были уверены в благополучном исходе.

Когда она спустилась вниз, Мак у громадного горящего камина объяснял ситуацию владелице замка. Француженка слушала с вежливым скептицизмом.

– Вы полагаете, ребенок приехал сюда из Кале? – повторила она.

– Мы знаем, девочка направлялась в Кадр-Нуар, – объяснял Мак. – Нам необходимо поговорить с кем-нибудь оттуда, выяснить, не появлялась ли она.

– Месье, если четырнадцатилетняя английская девочка приедет сюда одна, без сопровождения, верхом, весь Сомюр будет знать об этом. Вы уверены, что она может сюда добраться?

– Мы знаем, что вчера вечером она сняла деньги где-то за пределами Парижа.

– Да, но это больше пятисот километров…

– Это возможно. – Наташа подумала об Али Ахмади. – Мы знаем, это возможно.

Они с Маком переглянулись.

– Никто сюда не приезжал, – заверила женщина. – Если хотите, я могу позвонить джентльменам и узнать, известно ли им что-нибудь об этом.

– Мы будем очень признательны, – сказал Мак. – Спасибо. Мы с радостью примем любую помощь.