Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не верю, что она сделал это… – шепчу одними губами.
– А придется поверить. Да уж, зашибись, какая у тебя бабуля ушлая, – усмехнулась Злата. – Она полностью поменяла твою личность, Ев.
– Это же подделка документов? Или я что-то не понимаю? – спрашиваю, в отчаянии махнув бумажками.
– Я тоже хотела бы знать, как это ей удалось провернуть. Видимо, родственники твоего отца очень влиятельные люди, что Алевтина Петровна пошла на такие, на мой взгляд, крайние меры. Боялась, что найдут. Так что… ты выходит у нас Шевченко от рождения? Вон смотри, и местом рождения стоит город Сочи, а не Москва. Так ты у нас еще и южанка, – улыбается подруга.
– Бред полнейший. Такое только в фильмах бывает, Злат! – машу головой, все еще отказываясь принимать данный факт. – Сейчас, наверняка должно же быть еще что-то...
Рыская в кипе бумаг, выписок, справок и прочего “мусора”, я натыкаюсь на вырезку из газеты. Глаза цепляются за громкий заголовок: “Авиакатастрофа под Краснодаром”.
Статья, судя по дате, пятнадцатилетней давности.
Статья о той самой катастрофе, что унесла жизни моих мамы и папы.
Страшно и больно видеть эти снимки своими глазами, но я начинаю читать. Из написанного я понимаю, что бортовая система отказала. У самолета не открылись закрылки при взлете, и машина попросту разбилась. Тут же приведены и списки погибших. Судьба не пощадила никого: ни экипаж, ни пассажиров. А ниже… всего пара абзацев, выделенных отдельно, но мне достаточно их, чтобы обмереть:
“Также среди погибших числится небезызвестная в туристической сфере молодая семейная пара Шевченко.
Успешный предприниматель Сергей Шевченко, бизнесмен в третьем поколении, и его молодая супруга Ольга – владельцы знаменитой сети отелей. Новый и особенно прибыльный пятизвездочный проект был открыт ими пару лет назад и в городе Сочи, куда пара и прилетала с рабочим визитом.
Напомним, что у Ольги и Сергея осталась четырехгодовалая дочь, и с кем останется ребенок после трагедии, пока неизвестно”.
От прочитанного по коже прошелся озноб. Меня передернуло.
Значит, все это правда. Сомнений больше быть не может. Сергеевна я. Еще и Шевченко. Алексея нет, и не было никогда. Бабушка просто-напросто подменила мои документы, чтобы потенциальной “второй стороне” было до меня совсем не добраться. Город, отчество, фамилию, месяц, и день рождения – все чужое, все было не мое.
– Шевченко Евангелина Сергеевна… – шепчу, “пробуя” новое имя на вкус. Меня начало трясти изнутри, как в каком-то припадке сумасшествия. Руки ослабли, и газетный лист выпал.
Страшно. Жить столько лет в такой глобальной лжи. Очень страшно. За что она так со мной? Почему она так со мной?
– Я думаю, тебе надо еще раз попробовать переговорить с бабушкой, – нахмурившись, говорит Злата. – Это неправильно – скрывать от тебя правду. Тем более такую! Твой отец был далеко не простым человеком, судя по этой вырезке. И “в третьем поколении”, значит, скорее всего, у тебя должны быть еще родные. Может, бабушка и дедушка с той стороны, Ев.
– Согласна. Попробую, – вздыхаю, потирая лицо ладонями.
– Надо уходить отсюда, а то вдруг Алевтина Петровна вернется, – замечает робко Златка.
– Угу.
Собираю два свидетельства о рождении, фотографию родителей и вырезку со статьей из газеты, складывая осторожной стопочкой.
– Это я, пожалуй, заберу. А все остальное уберем и положим, как было. Думаю, она и не полезет сразу проверять.
Так и поступаем.
А потом, чтобы хоть как-то отвлечь себя, берусь за приготовление пирожков. И время быстрее пойдет, и руки заняты будут, пока я окончательно не расклеилась. Все слишком сильно и быстро поменялось. Жизнь вильнула в такую сторону, что я и предположить не могла. А на фоне вскрывшегося прошлого я еще сижу дома и жду у моря погоды. Отчаянно жду, что вот-вот позвонят в телефон или дверь, и там я увижу Дамира.
Не знаю, почему, но мне кажется, что он единственный маяк в этой непроглядной тьме, которая вокруг меня сгущается. Мне больно и страшно. А с ним я всегда чувствовала себя защищенной и смелой.
Вот и сейчас я хочу к нему. Хочу спрятаться в его руках от всех этих проблем. Хочу снова почувствовать почву под ногами.
Пока я возилась с мукой и тестом, Злата что-то делала на своем ноутбуке. В кухне то и дело стоял цокот ноготков по клавиатуре и задумчивое златкино “хм-м-м”.
– Фамилия довольно распространенная, – выводит из мыслей голос подруги, – без знания каких-либо фактов из жизни или хотя бы имен родственников найти информацию сложно, но попробовать-то можно.
– Нужно, – соглашаюсь я. – Еще поищи информацию на Абашева старшего, – прошу подругу. – Вдруг можно достать его номер или номер его офиса… хоть что-то! – смотрю взглядом, полным мольбы, на Злату, но тут слышится, как открывается входная дверь. Подруга моментально закрывает свою технику.
– Я поищу, – говорит шепотом. – Обязательно отыщу что-нибудь, что поможет тебе связаться с ним. Не нервничай ты так, прорвемся, – хлопает меня по плечу и приобнимает.
Нет, я правда не знаю, что бы я без нее делала. Уже раскисла бы давно, как квашня.
После мы пьем чай, и я провожаю Злату.
Подруга приободряюще улыбается, показывая жестом, что “держит за меня кулачки” и обещает прийти утром.
Когда дверь за ней закрывается, я иду в свою спальню и хожу из угла в угол. Не нахожу себе места, потому что я не успокоилась. И спокойной априори быть не могу. Чем дальше, тем больше на меня давит тишина и неизвестность. Я начинаю закипать, как проклятый чайник, еще немного – и из “носика” пойдет пар, а “крышечка” засвистит. Я уже готова метать молнии, орать и требовать сатисфакции.
Но не могу. Не тот характер. Не та натура. И воспитание, чтоб его, не то.
Не могу я противостоять бабушке, но мысленно настраиваюсь на серьезный разговор. Я должна знать. А она обязана мне рассказать. Внутренне для себя я уже решила: эта попытка ее разговорить будет финальной. И если она опять будет отмалчиваться, что ж… тогда мне придется разбираться во всем самой.
– Баб, – прохожу в ее комнату после того, как, еще раз посмотрев на фото родителей, решилась-таки. Была не была.
– Что такое?
– Расскажи про маму с папой! – не прошу, требую. – Кто они? Чем они занимались? Куда они
