– Давай будем честны, таким он стал уже давно, – делаю глоток кофе, обжигаясь. Забираю пластиковый стаканчик и держу путь на выход. Судя по замаячившей девушке в форме, самолет готов к взлету и туда меня сейчас и собираются “сопроводить”.

– Да, но если до этого он жил хоть в каких-то рамках, то сейчас все. Парень пошел в разнос. Сорит деньгами, портит дорогое имущество, жизнь свою пустил по наклонной с постоянными вечеринками. У меня такое ощущение, что он испытывает наши нервы на прочность. Что это? Ну как это?

– Это наша с тобой вина, Оль, и ты это знаешь. Как воспитали, так и вырос, –  озвучиваю впервые то, что крутилось в голове после последнего разговора с сыном. Оба хороши, но, пожалуй, именно тогда я впервые услышал, насколько он внутри, в душе, на нас обижен с матерью. Откуп. Все, что мы для него делали, он воспринимал как гребаный откуп.

– И в чем же мы виноваты? В том, что обеспечивали ему комфортную жизнь?

– В том, что рос он не в семье и вообще не с нами, – чеканю, поднимаясь на борт частного авиалайнера. – Я не собираюсь сейчас пускаться в эти дебри, но вариант у меня только одни.

– И какой же?

– Я заканчиваю его спонсировать. На этом все.

Эта мысль пришла в мою голову не так давно. Буквально после вчерашнего разговора с отцом, который позвонил на досуге днем и вежливо поинтересовался, “как мои дела”. Естественно, от матери он уже узнал о Еве, и любопытствовал по большей части в этом вопросе, но слово за слово разговор зашел и про его внука. Отец у меня хоть и души не чающий в семье своей человек и Тимура, несмотря на его характер и отдаленность от бабушки с дедушкой, обожает, но вчера был категоричен. Его фраза: кто везет, на том и едут – прочно засела в голове.

– Что? Ты шутишь?! – возмущенно восклицает в трубку Ольга. – А как же его учеба? Я не потяну такие цифры, Абашев, и ты прекрасно это знаешь! Еще и квартира, машина… я и сотой доли твоих доходов не имею!

– Знаю. Но пока мы будем бегать за ним по пятам и выдавать все на блюдечке, ценить помощь и деньги он так и не научится. Ему пора взрослеть и самому к чему-то стремиться, а не ждать, пока мы его пнем в нужном направлении. Пока же он знает, что за спиной стоят отец и мать, так и будет растрачиваться на ерунду.

– Это жестоко!

– Это разумно.

– Пристегните ремни, скоро будем взлетать, – слышу вежливое от стюардессы и киваю. Скидываю куртку, усаживаясь в кожаное кресло, и выглядываю в иллюминатор на хмурое серое небо Цюриха. Похоже, регулярные рейсы не возобновят и к вечеру. Лютая в этом году зима в Швейцарии выдалась.

– Куда ты летишь?

– Возвращаюсь в столицу.

– И что мне теперь говорит Тимуру?

– Скажи, что его учеба и безбедная жизнь теперь полностью в его руках. С меня все, не получит ни копейки. Завтра же, как будет время, закрою к чертям все его счета и карты. Универ этот год я оплачу, ну, а с третьего курса… у него будет время найти работу, Оль, – заявляю решительно и отступать не собираюсь. Только так можно его чему-то научить. Жизнью. Суровой реальностью и обмельчавшим кошельком.

Ольга что-то пытается еще протестовать, но я намерен твердо стоять на своем и советую ей поступить аналогичным образом.

Нет, конечно, совсем пустить сына “по миру” я не собираюсь, но роскошная жизнь мажора для него закончилась. Я буду присматривать, благо связи, возможности и люди есть, но вот спонсировать - увольте. Только когда этот упрямый говнюк будет готов придти ко мне и поговорить адекватно, по взрослому, как двое состоявшихся и знающих, что они хотят от жизни мужчин, а не как капризная малышня, делющая “игрушку”.

Самолет начинает свое плавное движение по взлетной полосе и я быстро “свернув” разговор, отключаю мобильный и откидываю голову на подголовник, прикрывая глаза. В висках молотят барабаны, а в теле накопившаяся за последние дни усталость. Но вопреки изможденному состоянию тела, внутренне я чувствую как наступает подъем. Эмоциональный.

Я в самолете. Я лечу в столицу. Меня от моей снежинки отделяют всего жалких три часа полета. Я почти на месте и мысленно я уже мчусь к ее дому, нажимаю на дверной звонок и встречаюсь с любимым омутом удивленных серых глаз, сжимая руки на тонкой талии в кольцо и вжимая в себя хрупкую девчонку что есть сил...

Глава 44. Ева

Наконец-то утро.

Как только за бабулей снова закрывается дверь, я тут же вскакиваю с постели, бросаясь умываться и приводить себя в порядок. Внутри все бурлит от страха и клокочет от предвкушения.

Я точно решила ехать. Долго изводила себя сомнениями, цепляясь за страхи, но как только эта мысль прочно обосновалась в моей голове, я уснула крепким сном.

Сейчас же я перебираю вещи в чемодане и, выложив ненужное, докладываю то, что мне действительно пригодится. Потом одеваюсь в удобные джинсы и свитер Дама и с нетерпением меряю шагами кухню. Жду Злату. Подруга обещала прийти и очень надеюсь, что с полезной для меня информацией. А так как у меня не осталось ни копейки, я хочу попросить у нее в долг небольшую сумму денег, на дорогу и первое время.

Стоит мне только вспомнить про нее, как раздается в дверь звонок.

Нет, мое сердце не подпрыгивает, оно будто торопится выйти из тела. Покинуть его. И неважно, каким способом. Надежда, что это все еще может быть Дам, теплится в нем. Мне кажется, я не перестану вздрагивать при каждом стуке и каждом звонке вплоть до того момента, как увижу воочию самого мужчину. Но как бы сильно мне не хотелось сидеть и ждать его появления здесь, дома, уезжать нужно сегодня и сейчас. Потому что, как только бабушка поймет, что я рылась в ее вещах и знаю если не все, то многое… мне несдобровать.

Я открываю дверь, а на пороге Злата.

Я выдыхаю чуть разочарованно. Но все тверже становится моя уверенность в том, что я поступаю правильно.

– То есть все-таки решила ехать? Одна? – удивленно хлопает длинными светлыми ресницами подруга, проходя в мою спальню.

– Еще лучше