— Но это же страшно, Лена.

— Нет, родной, это только так кажется. Просто к этому, как и ко многому другому, надо привыкнуть и принять как должное.

Заметив, что я задумался, Лена переходит в атаку:

— Ну разве ты заметил, что я стала относиться к тебе по-другому, что я как-то изменила свое отношение к тебе после этих двух внедрений? Стала меньше любить тебя?

— Да нет же…

— Тогда в чем дело? Пойми наконец, ты — хроноагент, а это не такой человек, как все. Вы живете особой жизнью. То, что ты знаешь, еще далеко не все. Со столькими нюансами вашей работы тебе еще придется столкнуться!

— Понимаешь, Лена… Почему вы — ты и Магистр — не сказали всего этого раньше? По-моему, это непорядочно. Если бы я знал все это раньше…

— Ты отказался бы от этой работы? Ха! Не говори глупостей! Во-первых, ты бы не отказался из-за меня, ведь так?

— Но-но! Полегче на поворотах! Не слишком ли высоко ты себя ценишь?

— Не слишком! — отрезает Лена. — Даже слишком низко, если после такого высказывания продолжаю мирно с тобой беседовать. Ну а во-вторых, как было объяснить тебе все эти тонкости до того, пока ты не столкнулся с ними в реальной работе? Ты бы понял что-нибудь?

— Вряд ли.

— Вот видишь! Так что, драгоценный мой Андрей-Джон-Кен и как тебя еще там, перестань дуться, поцелуй свою любимую и приготовь-ка хорошего вечернего чайку. Время уже позднее, а завтра день у тебя будет наверняка не из легких.

Когда же пытуемый впадает в беспамятство, испытание, не увлекаясь, прекратить.

А. и Б. Стругацкие

Утром меня будит сигнал таймера. Лена спит. На дисплее светится: “5.40”, а ниже: “Школяру Дельта-3 прибыть в блок Z8 в 6.00”.

Я вздыхаю. Начинается так называемая МПП. Одевшись и заказав по линии доставки завтрак на двоих, я съедаю свою часть и, подойдя к камину, склоняюсь над Леной. Уютно лежит на роскошной шкуре моя подруга. Я нагибаюсь и осторожно целую ее туда, где шея переходит в плечо. Лена улыбается, не открывая глаз, и говорит:

— Уже? Ну, держись там, не раскисай. Самое главное, не теряй выдержки, что бы ни случилось.

Она встает и, обняв меня за плечи, целует в лоб, как ребенка (или покойника). Сопровождаемый таким напутствием, я шагаю к двери нуль-Т. Войдя в кабину, оборачиваюсь. Лена стоит у компьютера, нагая и прекрасная, как древняя богиня, и грустно смотрит мне вслед. Увидев, что я обернулся, она машет мне рукой в прощальном жесте и улыбается.

Закрываю дверь и выхожу в блок Z8. Блок как блок. Ничего страшного. Компьютеры, куча разнообразных экранов, столы и компания веселых ребят в салатовых комбинезонах.

— А, вот и еще один мученик пришел! — приветствуют они меня. — Не теряй времени, заголяйся и — на стол!

Я безропотно исполняю все, что мне сказали. Круглолицый молодой брюнет обклеивает меня датчиками и начинает наяривать на компьютере, как заяц на барабане. При этом он отпускает шуточки относительно преисподней, демонами которой они являются. Вдруг лицо его вытягивается.

— Слушай, друг. Они что у вас там, с ума посходили? Второго хроноагента подряд посылают по 7А! Что это? Группу для заброса в антимир готовят?

Он с сочувствием смотрит на меня.

— Тебя как зовут, дружище?

— Андрей.

— Виктор, — представляется круглолицый. — Вчера мы по 7А запускали одного, тоже Андрея. Какое-то это имя роковое.

— И как он?

— Так же, как и ты. Ну, Андрюха, держи хвост пистолетом, а нос по ветру и не мякни. А уж мы сделаем все, что в наших силах. Это я тебе обещаю.

— Огромное вам мерси. Что я сейчас должен делать?

— Сейчас? Спать!

Он что-то переключает на пульте, и я засыпаю, проваливаюсь, точнее сказать.

Проснувшись, я обнаруживаю себя на том же столе. От компьютера ко мне подходит Виктор.

— Итак, Андрюша. За эти трое суток ты прошел гипнотический сеанс. Тебе теперь сам черт не брат! Под кожей у тебя вмонтированы теледатчики. Такие же датчики мы вживили в мозг…

— Это еще зачем?

— А затем, что если у тебя, — он выразительно крутит пальцами у виска, — то мы вовремя это заметим и вырубим тебя, тем самым сохранив для дальнейшей работы ценного хроноагента.

— Многообещающее начало. Надеюсь, что это хозяйство вы дали мне напрокат и изымете, когда все кончится.

— Разумеется, — улыбается Виктор. — Ну, пора за дело.

— С чего начнем?

— А вот это тебе знать не положено, дорогой. Видишь вон ту дверь, под номером четыре? Вот туда и ступай. Нажмешь кнопочку, вон ту, желтенькую, дверца и откроется. Ты туда сразу входи и постарайся ни на что не обижаться. Понял?

—Угу.

— Ну, вперед! С нами Время!

За дверью я попадаю в компанию накачанных молодчиков со зверскими физиономиями. Меня начинают превращать в котлету с таким хладнокровием и с таким знанием дела, что все мои навыки в различных видах единоборств дают только противоположный эффект. Ребята работают профессионально.

Моя первая реакция: “Что я им сделал? За что это?” Потом всплывают в сознании слова Виктора: “Постарайся ни на что не обижаться…” Я все понимаю и вместо того, чтобы оказывать бесполезное сопротивление, пытаюсь уклониться от ударов. Похоже, что только этого они и ждут. Мне устраивают такую “коробочку”, что все человеческое слетает с меня, как грязные носки перед баней. Я зверею и бросаюсь на них, готовый их разорвать. Это напоминает бой с тенью, с той только разницей, что тень бьет весьма жестоко и норовит попасть по морде, в солнечное сплетение, в пах и по почкам.

Сколько это все продолжалось, неизвестно. Когда я вырубаюсь, меня подтаскивают к вентилятору. Я прихожу в себя, и все начинается сначала. Но всему когда-нибудь приходит конец. То, что от меня осталось, выталкивают в соседнее помещение, я падаю на бетонный пол и забываюсь.

Очнувшись, я обнаруживаю себя распяленным короткими цепями между полом и потолком в мрачном помещении, напоминающем застенок инквизиции. В углу, сзади меня, горит очаг. В другом углу темнеет что-то наваленное грудой. Что там именно, я разглядеть не могу, не хватает света. Прямо напротив меня во мраке угадывается дверь. Я в этом помещении один.

Вишу я так довольно долго, руки и ноги начинает сводить мучительной судорогой. Никак не могу понять: для чего я здесь? Кроме пыточного застенка, никаких других ассоциаций это помещение не вызывает.

Время тянется. Боль от рук и ног распространяется по всему телу. Хочется кричать. Но тишина стоит такая, что в ушах звенит. Тут я обращаю внимание на то, что я совершенно голый. Боль сосредоточивается в районе поясницы, мучительно ноет шея и затылок. Рук и ног я уже не чувствую.