* * *

Когда гарь осела, и над лесами поднимался лишь туман, великий экзорцист Келлсар в золотистых доспехах на ослепительно-белом пегасе в окружении блестящего медью строя големов осматривал поле битвы.

– Не менее тысячи личей уничтожены, владыка! Остальная нежить рассеяна, – докладывал ехавший рядом послушник.

Маг качнул головой, потом резко осадил коня и соскочил на землю. Среди примятой травы и выгоревшего кустарника он заметил полукольца бежевого сплава. Опустившись на колено, он поднял их. Глаза чародея скользили по искореженным рунам нойонского диалекта.

– Ушел. Оба ушли… – сквозь зубы процедил он и засунул остатки браслетов в кармашек хламиды.

Келлсар озлобленно глянул на возвышавшиеся то тут, то там уродливые груды тел павших титанов, сплюнул и больше никому не уделял внимания до конца дня.

На рассвете в лагере Келлсара полыхнула яркая вспышка, и телепорт явил белого мага Даремифа, прибывшего к своему ученику с коротким, но емким, выдержанным в самых жестких тонах посланием. Планы Арагона на быструю удачу при захвате ключевых перевалов Великого хребта были сорваны, а невероятная жестокость во время этой кампании Белого круга пересказами из уст в уста разносилась по орочьим бивуакам, деревням горцев и богатым поместьям северной Таталии. Образ непогрешимых освободителей от ига нойонов был растоптан, и восстановить его не представлялось возможным. Один день военных успехов Келлсара перечеркнул десятилетия работы мага-дипломата Солмира.

Кости были брошены, кровавая игра началась.