Цесаревич согласно кивнул и внимательно посмотрел на Скобелева. Потом он перевел взгляд на меня. Я едва заметно кивнул ему. Александр Александрович всё понял.

– Генерал, – обратился он к Скобелеву, – я надеюсь, что вы прилежно будете изучать военную науку наших потомков. – Помните, что это чрезвычайно важно для нашей армии. И для вас тоже. – Это уже был открытый намек на возможный карьерный рост.

Я усмехнулся. Скобелев был крайне честолюбив, и теперь, после всего сказанного, он будет корпеть над нашими книгами днем и ночью. Что, собственно, нам и было нужно. Из всех военачальников, находящихся в данный момент в действующей армии, он один из немногих мог оценить возможности, которые откроются перед русской армией, если она научится взаимодействовать с нашей боевой техникой.

Попрощавшись с Верещагиным и Скобелевым, мы с цесаревичем медленно прогуливались по аллеям прекрасного сада, беседуя о том, как сложно будет находить общий язык людям XIX века и пришельцам из XXI века.

И тут мы увидели явное, хоть и частное, опровержение этого тезиса. Под тенистым деревом, прижавшись друг к другу, стояли чернявая санитарка из госпиталя, по виду чистая испанка, и наш сержант морской пехоты. Они не замечали никого вокруг, и весь мир был для них двоих. Они о чем-то беседовали на смеси испанских и русских слов. И, как ни странно, прекрасно понимали друг друга.

Первым нас заметил морской пехотинец. Он сделал шаг вперед, закрыв своей широкой спиной девушку, и приветствовал меня, вскинув руку к головному убору:

– Сержант контрактной службы Игорь Кукушкин. Нахожусь в увольнении, – он показал записку командира роты. – Вот, товарищ капитан, выдалось несколько часов свободного времени, я и решил навестить свою Мерседес. Соскучился я по ней.

– Мерседес Диас, сеньоры, – девушка сделала книксен и опустила глаза.

Кажется, я уже слышал эту историю. Встречаться с новоявленными Ромео и Джульеттой мне ранее не доводилось, но… Я протянул руку, поздоровался с ними обоими. Вслед за мной с морпехом и девушкой поздоровался и цесаревич. Игорь с любопытством посмотрел на незнакомого ему офицера:

– Вот, познакомьтесь, – сказал я Александру Александровичу, – наши Ромео и Джульетта. Бандиты убили отца Мерседес, а наш богатырь спас ее от позора и, скорее всего, от мучительной смерти. Теперь они думают соединиться узами законного брака. Ведь так, Игорь?

– Точно так, Александр Васильевич! – выпрямился морпех. – Я обязательно женюсь на Мерседес, как только у нас всё окончательно определится.

Цесаревич кивнул и представился:

– Полковник Александров. Сержант, я очень рад за вас. – Потом он обратился по-французски к Мерседес: – Мадемуазель, хочу сказать вам, что вы сделаете правильный выбор, если отдадите руку и сердце этому человеку. Поверьте, я знаю людей. С ним вы будете счастливы всю жизнь.

И наследник российского престола поцеловал ручку раскрасневшейся от смущения девушке. Потом цесаревич повернулся к Кукушкину и сказал:

– Берегите ее, молодой человек, девушка редкой красоты и чистоты души. А свадебный подарок – за мной. Вам его передаст уважаемый Александр Васильевич. – Попрощавшись с влюбленными, мы продолжили прогулку, беседуя о делах государственных.

15 (3) июня 1877 года. Плоешти. Румыния. Императорская главная квартира

Капитан Александр Васильевич Тамбовцев

Вчера мы с цесаревичем Александром Александровичем вернулись из нашего афинского вояжа. А сегодня в полдень меня и Антонову неожиданно вызвал к себе новый российский министр иностранных дел и свежеиспеченный граф Николай Павлович Игнатьев.

Он был взволнован. Честно говоря, таким мне его видеть еще не приходилось. Милейший Николай Павлович не стал тянуть кота за хвост. Сперва он рассказал нам о погромах российских торговых представительств и об убийствах и избиениях подданных Российской империи в Лондоне и других городах Британии, происходящих с негласного одобрения полиции. А потом показал нам документы, полученные от военного агента в Лондоне генерала Горлова Александра Павловича, который сообщил о том, что британский премьер Дизраэли объявил что-то вроде «джихада» России и русским.

– Видите ли, господа, – начал граф Игнатьев, – лет двадцать назад и я был военным агентом на этом чертовом острове. Тогда мне удалось склонить к сотрудничеству одного клерка в Министерстве иностранных дел, который занимал в тот момент не очень высокий пост, но имел неплохие перспективы для карьерного роста. После моего отъезда этот клерк продолжал сотрудничать с нами, время от времени сообщая нам весьма ценную информацию о планах и намерениях британского правительства. За это он получал неплохое вознаграждение. И вот от него, с соблюдением, естественно, всех мер секретности, Александр Павлович Горлов получил копию весьма любопытного документа. В нем содержатся наброски плана ведения тайной войны против Российской империи и Югороссии. Скажу прямо, я бы не поверил тому, что там написано, но, хорошо зная подлость и коварство обитателей Туманного Альбиона, а также честность моего агента, сообщившего мне эти сведения, я склонен считать, что этот документ подлинный.

«Почтенные джентльмены» намерены инспирировать череду мятежей вдоль границ Российской империи. Они собираются снабдить деньгами и оружием подданных империи, готовых к возмущению против власти самодержца. Кроме того, британцы усиленно будут финансировать кружки российских нигилистов, которые злоумышляют на священную особу государя. Особенно меня возмутило то, что эти негодяи готовы использовать самые грязные и бесчестные методы борьбы, такие, как устройство пожаров в людных местах наших городов, убийства высокопоставленных чинов правительства, захват в заложники родных и близких верных слуг нашего государства. – Граф Игнатьев был взволнован сверх всякой меры. – Господа, быть может, мои информаторы сильно преувеличивают? Ведь они же, в конце концов, цивилизованные люди?!

Мы переглянулись с Антоновой и, не сговариваясь, вздохнули. Вот ведь как бывает – от чего ушли, к тому снова пришли. Точнее – оказались у самых истоков войны без правил против нашего народа.

– Николай Павлович, – ответил я самым обыденным голосом, – все, о чем вы только что нам рассказали, в нашем времени давно стало привычным. Вам трудно себе представить, но бандиты, оплаченные и обученные этими «цивилизованными людьми», захватывают в заложники детей, взрывают дома с мирными гражданами, творят самые жуткие зверства. И за это «джентльмены из Лондона» называют их не убийцами, а «борцами с тиранией».

– Александр Васильевич, Нина Викторовна, так что же нам теперь делать?! – воскликнул потрясенный Игнатьев.

– Воевать, – ответила полковник Антонова, – и воевать по тем правилам, которые они сами выбрали.

Граф Игнатьев, увидев лицо нашей прекрасной командирши, вздрогнул. Оно было похоже на лицо разъяренной фурии. Видно, Нина Викторовна вспомнила что-то сугубо личное.

– Николай Павлович, – сказал я, – эти лондонские упыри очень сильно пожалеют, когда поймут – какие силы ада они выпустили на волю. Поверьте, то, что было до этого – это была не война, а так, разминка. Вот теперь наши враги поймут – что такое война! И будет это очень скоро!