– Мистер Барнс!

– Да, Мэнни? – Барнс с удовлетворением отметил, что Трауб выглядит оживленным – впервые после пережитого потрясения.

– Взгляните, что вы об этом думаете? – Трауб вручил ему негатив. Барнс приложил его к иллюминатору. – Видите эти маленькие круглые штуки? Что это такое?

– Кратеры, я думаю.

– Нет, вот это кратеры. Видите разницу?

Барнс попытался представить, как негатив будет выглядеть в позитиве.

– А сам что думаешь?

– Ну, они выглядят как полусферы. Странное образование, правда?

Барнс вгляделся еще раз.

– Пожалуй, чересчур странное, – медленно произнес он. – Мэнни, отпечатай их.

– У нас нет фотобумаги, вы забыли?

– Ты прав, моя ошибка.

К ним присоединился Боулз:

– Что тут интересного? Лунные девочки?

Барнс показал:

– Что ты думаешь об этих штуках?

Боулз долго вглядывался в изображение. Наконец он спросил:

– Мэнни, как это можно увеличить?

У них ушел час на то, чтобы вынуть объектив из камеры и смастерить из подручных средств проекционный фонарь. Они собрались в шлюзовой камере, и Трауб включил импровизированный проектор.

Боулз тут же сказал:

– Да сфокусируй же его, ради Христа!

Трауб постарался. Изображения «полушарий» стали достаточно четкими. Их было шесть, расположенные полукругом, – и они не выглядели естественным образованием.

– Рыжий – ты немного опоздал, когда заявлял права на эту планету, – сказал Барнс, глядя на них.

Боулз сказал:

– Хм… – Наконец он решительно добавил: – Конструкции.

– Подождите, – запротестовал Корли. – Они выглядят искусственными, но некоторые очень странные образования на поверку оказываются естественными.

– Присмотрись лучше, Док, – посоветовал Барнс. – Никаких сомнений быть не может. Вопрос вот в чем: насколько мы опоздали со своей заявкой на Луну, на год, или чуть больше, или же на миллионы лет?

– Что?

– Это герметичные купола. Кто их построил? Жители Луны в доисторическую эпоху? Пришельцы с Марса? Или русские?

Трауб сказал:

– Мистер Барнс, почему вы думаете, что лунатики вымерли? Может, они живут и сейчас?

– Что? Пойди прогуляйся снаружи, Мэнни.

– Но я все равно не понимаю, почему нет? Как только я увидел их, я сказал себе: «Вот откуда прилетали эти летающие тарелки».

– Мэнни, нет тут никаких летающих тарелок. Не обманывай себя.

Трауб упрямо продолжал:

– Я знал человека, который…

– …видел одну своими собственными глазами, – закончил Барнс. – Забудь о них. Вот наша забота – здесь. Это – реальность. Это зафиксировано на пленке.

– Также можешь забыть и о марсианах, – мрачно сказал Боулз, – и обо всяких давно вымерших лунных жителях.

– Я так понимаю, ты ставишь на русских? – прокомментировал Барнс.

– Я просто знаю, что эти пленки должны оказаться в руках военной разведки как можно скорее.

– Военная разведка? Ах да, которая там, на Земле. Прекрасная мысль!

– Оставь сарказм. Я не шучу.

– Я тоже.

Теперь вместо готовности умереть, когда его миссия завершилась, Боулза обуяла безумная жажда жизни. Он хотел вернуться. Теперь он уже горько сожалел, что сам настоял на посадке, когда на корабле уже находились никем не замеченные крайне важные новые сведения.

Он упорно пытался найти способ доставить пленки в Вашингтон и улучил минутку, когда Трауб был вне корабля, чтобы предложить один вариант Барнсу.

– Джим, ты мог бы привести корабль обратно без чьей-либо помощи?

– Что ты имеешь в виду?

– Проверь вычисления. Один человек сможет сделать это, если судно облегчится на трех остальных.

Барнс рассердился:

– Рыжий, это вздор.

– Спроси остальных.

– Нет! – отрезал Барнс и добавил: – Четверо прилетели, четверо вернутся – или не вернется никто из нас.

– Хорошо, в таком случае я могу облегчить корабль. Это мое право.

– Еще один подобный разговор, и у тебя останется только одно право – сидеть связанным, пока мы не взлетим!

Боулз схватил Барнса за руку:

– Эти пленки должны получить в Пентагоне!

– Прекрати дышать мне в лицо! Мы сделаем это, если сможем. У тебя больше нет предложений, что еще можно выбросить?

– Джим, этот корабль должен вернуться, даже если мне придется тащить его на себе.

– Ну так тащи его! Ответь на мой вопрос.

– У меня есть одежда, которая на мне. Я выброшу ее… – Боулз огляделся. – Выбросить за борт, говоришь? Джим Барнс, и ты утверждаешь, что этот корабль раздели? Видит Бог, я покажу вам, что значит «раздеть»! Где наш ящик с инструментами?

– Трауб только что понес его наружу вместе с другими вещами.

Боулз прыгнул к микрофону:

– Мэнни? Верни ножовку, она мне нужна! – Он повернулся к Барнсу. – Я покажу вам, как раздевают корабль. Что тут делает это радио? Оно нужно нам как собаке пятая нога! Зачем мне дисплей автопилота? Достаточно будет твоего. Док! Слезай с табуретки!

Корли на секунду вынырнул из замкнутого мирка своих формул. Он не слышал ни слова из их разговора.

– А? Ты меня звал?

– Освободи табуретку, я собираюсь отвинтить ее от палубы.

Корли озадаченно посмотрел на него:

– Конечно, если тебе это нужно. – Он повернулся к Барнсу. – Джим, это окончательные цифры.

Барнс внимательно следил за тем, что делает Боулз:

– Попридержи свои цифры, Док. Возможно, мы внесем в них несколько исправлений.

Вдохновленные Боулзом, они снова бросились раздевать корабль, пытаясь успеть сделать все до последней минуты назначенного срока. Запасы пищи? За борт – смерть от голода слишком далека. Радио. Дублирующая аппаратура. Приборы – все, кроме необходимых для полета. Электроплита. Шкафы и двери, светильники и изоляция, все, что можно было бы отпилить или оторвать. Лестница, ведущая из рубки в шлюз, – ее выбросили последней вслед за тремя скафандрами и веревочной лестницей.

Боулз не придумал только, как избавиться от четвертого скафандра: он был вынужден носить его, чтобы не задохнуться, пока выбрасывал последние вещи, – но он все же придумал, как его облегчить. Напоследок он снял с себя пояс с инструментами, рюкзак, воздушные баллоны, изолирующие ботинки и вышвырнул все это в люк, а потом ждал, судорожно хватая ртом остатки воздуха в скафандре, когда стрелка индикатора проползет свой путь от «Вакуума» к «Давлению» в последний раз.