Но самое интересное находится в четырех секциях, промаркированных «A – G», «H – L», «M – T» и «U – Z». Мы используем их вместо почтовой службы США с огромной экономией на стоимости пересылки. Каждый инспектирует свою секцию утром перед занятиями. Даже если для вас на доске ничего нет, по крайней мере вы сможете увидеть, кто действительно получает почту, а иногда и от кого. Вы снова проверите почту во время ланча и перед возвращением домой. Человек с активной общественной жизнью проверяет доску объявлений шесть или семь раз на дню.

Я не то чтобы активна, но я часто нахожу там письма от Клиффа. Он знает, что мне это нравится, и потому потворствует мне. Получать письма через доску объявлений прикольно.

Была одна девочка, на которую я имела обыкновение натыкаться, поскольку мы обе были в секции «H – L». Ее звали Габриэлла Ламонт. Я говорила ей «Привет», и она мне говорила «Привет», и этим наше общение ограничивалось. Габриэлла представляла собой унылое зрелище – не полная развалина, но слегка покосившееся строение. У нее были обычные черты лица, но она позволяла им жить своей собственной жизнью, даже не пользовалась помадой. Она зачесывала волосы назад, а ее одежда выглядела так, будто она была куплена во Франции. Не в Париже, а просто во Франции. Тут есть некоторая разница.

Вероятно, так оно и было. Ее отец работал на факультете «Современных языков», и он посылал ее на три года учиться во Францию. Ну и еще кое-что: не думаю, что у нее в жизни было хоть одно свидание.

Мы обе приходили к восьми, и она проверяла «H – L» каждое утро одновременно со мной, а затем беззвучно исчезала. Для нее никогда не было писем.

До этого утра… Джорджия Ламмерс, которая была настоящая хищница, как раз отрывала записку от доски, когда подошла Габриэлла. Я услышала, как ее мягкий слабый голосок сказал: «Простите. Это мое».

Джорджия сказала:

– Ха! Не будь дурой!

Габриэлла выглядела испуганной, но она протянула руку к записке:

– Прочитайте имя, пожалуйста. Вы ошиблись.

Джорджия вцепилась в записку. Она была старшекурсница и не потрудилась бы говорить даже со мной, если бы мой папочка не был штатным сотрудником университета, – но я ее не боюсь.

– Давай, – сказала я. – Прочитай, чье имя там написано.

Джорджия сунула конверт мне прямо в лицо:

– Прочитай сама!

– «Габриэлле Ламонт», – прочла я вслух. – Отдай его, Джорджия.

– Чего? – завизжала она и посмотрела на конверт. Ее щеки стали пунцовыми.

– Отдай его, – повторила я.

– Хорошо! – сказала Джорджия. – Любой может ошибиться! – Она швырнула письмом в Габриэллу и умчалась прочь.

Габриэлла спрятала письмо.

– Спасибо, – прошептала она.

– Обычный сервис «Желтого такси», – сказала я.

«Удовольствие» – вот что это было. Джорджия Ламмерс была популярна той дешевой популярностью, что зарабатывается с помощью низкого декольте, – но не у меня. Она вела себя так, как будто это она изобрела секс.

Габриэлла начала получать письма каждый день – в конвертах или просто свернутые листочки, приколотые чертежной кнопкой. Я задавалась вопросом, кто бы это мог быть, но каждый раз, когда я видела Габриэллу, она была одна. Я решила, что это, должно быть, кто-то, кто не нравится ее отцу, и они вынуждены использовать записки, чтобы устраивать тайные свидания. Я поделилась своими мыслями с Клиффом, но он сказал, что у меня разнузданное романтическое воображение…

Габриэлла получила одиннадцать писем на этой неделе – а я только четыре, все от Клиффа. Я указала ему на это, а он сказал, что я не способна оценить ниспосланную мне благодать и потому он собирается уменьшить мою квоту до трех штук в неделю. Мужчины бывают просто невыносимы.

Однажды утром я подошла к доске, когда Габриэлла снимала с нее письмо; на сей раз Джорджия Ламмерс снова была там. Когда Габриэлла ушла, я спросила Джорджию самым сладким голосом:

– А для вас, Джорджия, ничего? Совсем плохо. Или на этот раз очередь Габриэллы стащить ваше письмо?

Джорджия фыркнула и вошла в офис регистратора, где работала временным клерком. Я больше об этом не вспоминала вплоть до пяти часов. В это время я дожидалась папочку в Старом главном корпусе, намереваясь поехать с ним домой.

В секции «H – L» ничего не было ни для меня, ни для Габриэллы, ни для Джорджии. Никого не было вокруг, поэтому я села на скамью для старшекурсников, чтобы дать отдых ногам.

И тут же с нее соскочила, когда услышала кого-то позади себя, но это была всего лишь Габриэлла. Она тоже новичок в университете, и, во всяком случае, она бы никому ничего не сказала. Но я не стала садиться снова – наш комитет старшекурсников любит придумывать фантастические наказания для тех, кто игнорирует их священные привилегии.

И хорошо, что я этого не сделала, – Джорджия как раз вышла из офиса. Правда, она меня не заметила, она пошла прямо к секции «H – L» и сняла с нее письмо. Я сказала себе: Морин, наша память пробуксовывает, минуту назад на доске для нее ничего не было.

Джорджия повернулась и увидела меня. Она вспыхнула и сказала:

– Чего ты уставилась?

– Извини, – сказала я. – Не думала, что тут было письмо для тебя. Я только что смотрела на доску.

Кровь прилила к ее лицу, затем она надела на себя ехидную улыбку:

– Хочешь его прочитать?

– О небеса, нет, конечно!

– Давай! – Она сунула его мне. – Это очень интересно.

Озадаченная, я взяла письмо. Это был чистый лист бумаги – ничего, кроме складок и отверстия от чертежной кнопки.

– Кто-то сыграл с тобой шутку, – сказала я.

– Не со мной.

Я перевернула письмо. На обороте было написано: «Мисс Габриэлле Ламонт».

До меня наконец-то дошло, что там должно было стоять имя Джорджия Ламмерс, чтобы она могла хотя бы прикоснуться к нему. Я сказала:

– Это не твое письмо. Ты не имеешь никакого права его…

– Какое письмо?

– Вот это письмо.

– Я не вижу никакого письма. Я вижу чистый лист бумаги.

– Но… Слушай, ты думала, что это письмо Габриэлле. И тем не менее сняла его с доски.

Ее улыбка стала еще более противной.

– Нет, я знала, что это не было письмом. И в этом вся суть.

– Да?

Она объясняла, а мне хотелось расцарапать ей рожу. Бедная маленькая Габриэлла посылала письма сама себе, только чтобы получать почту, как все другие, – и Джорджия это обнаружила. У обеих девочек была работа в кампусе, которая держала их допоздна. Джорджия видела, как в конце прошлой недели Габриэлла подошла к доске, оглянулась по сторонам и прикрепила письмо. Она стащила записку и уволокла ее, чтобы узнать, кому писала Габриэлла, и обнаружила, что она адресована самой Габриэлле.