– Я не собираюсь позволить твоей девушке обзавестись ребенком без моего участия, – широко улыбнулась она.

Чиро обнял ее и крикнул Энце, чтобы та поскорее спускалась вниз. Гостья сняла перчатки и убрала их в сумочку. Пока Чиро бегал за женой наверх, Лаура изучила мастерскую Чиро и сквозь окошко заглянула в швейную мастерскую. Энца неловко спустилась по лестнице, увидела Лауру и аж взвизгнула от радости. Лаура кинулась к ней, и вскоре обе упоенно рыдали. Наконец Лаура отстранилась и оглядела Энцу – зрелую красоту ее поздней беременности.

В лавку было сунулся какой-то покупатель, увидел плачущих женщин и поспешно ретировался.

– Девушки, ваши завывания распугают мне всех клиентов, – строго сказал Чиро. – Энца, может, покажешь Лауре нашу квартиру?

– Ты, должно быть, очень устала, – сказала Энца, пока они поднимались по лестнице вслед за Чиро, несшим багаж.

– Нет-нет, меня просто распирает от энергии. В поезде я чуть с ума не сошла от безделья. Надеюсь, здесь для меня полно работы.

– Нет уж, отдохни, посиди, вытянув ноги, глядишь, и женушка моя с тебя возьмет пример, – сказал Чиро.

– У нас уже все готово, и я ужасно рада этому, потому что смогу посвятить все время тебе, – сказала Энца, открывая дверь гостевой спальни. – Располагайся как дома, а я сварю кофе.

– Мне тут ужас как нравится! – с энтузиазмом воскликнула Лаура и принялась устраиваться.

Энца вышла, закрыла за собой дверь и замерла, будто во сне. Чиро обнял ее.

– Ты знал? – спросила Энца.

– Да я не смог бы столько дней держать что-то в тайне от тебя!

Энца достала из рукава носовой платок и промокнула глаза.

– Насколько я рада ребенку, настолько же боялась оказаться одна. И я счастлива, что Лаура здесь.

– Ну, я могу остаться навсегда! Мне нравится моя комната! – сказала Лаура, присоединяясь к ним.

– Ладно, надо мне все-таки заняться работой, – сказал Чиро. – Девушки, вы знаете, где меня найти.

– Пойдем, покажу тебе детскую, – предложила Энца.

– Девочки из костюмерного цеха сшили кое-что для малыша. – Лаура скрылась в комнате и тут же появилась с коробкой.

Они с Энцей прошли через хозяйскую спальню в детскую. Энца устроилась в кресле-качалке, а Лаура вручила ей коробку и придвинула себе стул.

Энца развернула атласное одеяльце. Еще в коробке оказались связанные вручную шапочка и варежки из хлопковых ниток, а также черная подушка для кроватки в форме ноты с вышитыми словами «От твоих друзей из Метрополитен-опера».

– Как Колин? – спросила Энца.

– Кто-кто?

– Что-то не так?

– Он до сих пор не сделал мне предложение, и я не думаю, что дождусь.

– Почему?

Лаура пожала плечами, явно с трудом удерживая слезы:

– Я в неведении.

– Ты не говорила с ним?

– Очень трудно завести об этом речь. Помнишь, что бывает с девушками, которые ставят ультиматумы? Они так со своими ультиматумами и остаются. Колин замечательно относится ко мне на работе. Думаю, его сыновьям я тоже понравилась. Я старалась. Водила их в парк и в кино. Когда они приходили в Мет, я освобождала место в мастерской и усаживала их делать уроки, если Колин был занят в кассе. Я к ним по-настоящему привязалась.

– Так в чем же дело?

– В его матери. Она не хочет, чтобы ее сын женился на швее из костюмерной.

– Не может быть, – прошептала Энца.

– Еще как может. Я «нищая ирландка». И ты знаешь, откуда это мне известно? Помогала ей на кухне в ее доме на Лонг-Айленд. И, моя тарелки, подслушала разговор.

– Ты рассказала Колину?

– Не могла дождаться. Сообщила ему в машине на обратном пути. Он извинился. Сказал, что у нее характер Эдит Уортон[81]. Она задирает нос и уже не изменится. Чтобы я не принимала это на свой счет.

– Как же не принимать это на свой счет?! – воскликнула Энца.

– Так ему и сказала. Но я не знаю, что делать. Я люблю его.

– А он любит тебя.

– Но у меня нет родословной. Моя фамилия не Вандербильт и не Форд.

Энца подумала, что трудолюбие, упорство и верность Лауры сделают честь любой родословной. Она собственными руками проложила себе путь через Гудзон и получила место в Метрополитен-опера. А это что-нибудь да значит.

– Форды были ирландскими фермерами, а Вандербильты родом со Стэйтен-Айленда. Они разбогатели потому, что работали как проклятые. Так что просто скажи миссис Чапин, что звезда Хири только восходит и ты, так уж и быть, возьмешь их с собой к высотам.

– Она уже присмотрела для него другую, – тихо сказала Лаура, – и Колин в эти выходные везет ее на регату в Ньюпорт.

– Откуда ты знаешь?

– Он сам сказал мне. И ровно тогда, когда я решила взять отпуск, чтобы помочь тебе. В Нью-Йорке меня ничего больше не держит. Все кончено.

Перед сном Энца убедилась, что Лаура устроилась в гостевой, вернулась к себе и забралась в кровать. Чтобы Энце было удобно, Чиро обложил ее хорошо взбитыми подушками, как укладывал в траншее мешки с песком.

– Эмилио и Ида предлагают свозить вас с Лаурой на озеро Бемиджи.

– Не уверена, сможет ли хоть что-то вернуть Лауре радость.

– Я не знал, что американцы так же сватают своих детей, как некоторые родители в Италии.

– Еще хуже. С помощью женитьбы ты обязательно должен подняться вверх по лестнице, и никак иначе. Твой партнер должен быть не только богатым, но и образованным. Лаура такая умная, но она даже не окончила школу. А я думаю, это необходимое условие, чтобы выйти за Чапина.

– Я не хочу, чтобы ты так волновалась.

– Ничего не могу поделать. Она моя лучшая подруга. И она несчастна.

– Так попробуй ее развлечь. До рождения малыша еще есть время. Скоро Сербские дни, а еще ты можешь показать ей Канаду, озера… Здесь есть чем заняться. – Чиро поцеловал Энцу на ночь.

Откинувшись на подушки, Энца смотрела в потолок. Лаура старше ее. И уже считает себя старой девой, хотя меньше всех на свете на нее похожа. Конечно, когда малыш появится, она почувствует себя полезной и нужной. Но ведь и загрустит еще сильнее, размышляя о том, что саму ее ждет впереди.

Во время Сербских дней к хребту Месаби[82]стекались гости со всей северной части Миннесоты, Висконсина и даже из Чикаго. Многие семьи воссоединялись на время этого праздника, специально приберегая летний отпуск к неделе фестиваля. Население Хребта удваивалось, а магазины Вест-Лейк-стрит переживали свои лучшие дни в году. Даже Энца решила внести свою лепту: устроила распродажу детских одежек, одеялец для колыбелек и фланелевых конвертов, которых нашила вдоволь. Лаура, пораженная скоплением народа, поклялась к следующему году вместе с девушками из костюмерной завалить городок отменной продукцией собственного производства.