– И проклянут свою судьбу дворяне,

Что в этот день не с нами, а в кровати:

Язык прикусят, лишь заговорит

Соратник наш в бою в Криспинов день!

Он замер, удивленный, что его никто не освистывает. Бессмертные строки на английском языке растворились в тени чужих деревьев. Он вдруг снова очутился на пыльной поляне у покосившегося сарая, а члены труппы повскакивали на ноги, аплодируя и требуя еще.

Смеясь от облегчения, он благодарно поклонился.

Живот перестал болеть, и зубы тоже. Он чувствовал себя абсолютно здоровым.

Крейтон называл это харизмой.

Генералы, политики и – иногда – актеры.

Элиэль с самого начала знала, что Д’вард окажется замечательным актером, но реакция семьи на его игру обрадовала и ее. Поэтому, как только ей удалось отловить Тронга, бредущего куда-то по своим делам, она подбежала к нему.

– Дедушка?

Великан подпрыгнул и уставился на нее так, словно видит впервые. Потом опустился на одно колено и – к ее изрядному удивлению – крепко обнял ее. Его борода щекоталась. Только сейчас она заметила, как от грима загрубело и покрылось морщинами его лицо.

– Внучка, милая! Как я скучал по тебе! Так здорово, что ты вернулась к нам.

Да ну! Нет бы ему сказать это два дня назад!

– Я по тебе тоже скучала. И как-нибудь ты расскажешь мне все о моей матери.

Он отвернулся с выражением боли на лице:

– Это трагическая история, детка.

– Я не сомневаюсь, но сейчас нам не до этого. У меня есть к тебе одно предложение.

– Правда? – Его удивление казалось немного неестественным.

– Правда! – сказала Элиэль. – Мне кажется, Д’вард будет гораздо лучшим Тионом в «Трастосе», чем Гольфрен Трубач.

Она боялась, что он отметет эту идею с самого начала, но он всерьез задумался над этим.

– Очень уж у него странное произношение, Элиэль.

– Но у Тиона там всего несколько строчек, и я знаю, что Д’вард сможет заучить их, как надо. И потом, какая разница? Ты думаешь, публика заметит? Он будет таким убедительным!

Тронг улыбнулся – что делал крайне редко. Если припомнить, так он вообще еще ни разу не улыбался ей так.

– Возможно, ты и права! Но это вряд ли справедливо по отношению к Гольфрену.

– Но если ему все равно, ты не будешь против?

– Ну, не знаю. Тиона всегда изображают со светлыми волосами, а Д’вард – брюнет. И Юноша обычно носит только набедренную повязку. У Д’варда может быть очень волосатая грудь, и это будет плохо смотреться.

– Он наденет парик. А его грудь вовсе и не волосатая. Правда, ресницы у него длинные-длинные.

– О… – уклончиво протянул Тронг. – Ладно, я подумаю.

– Спасибо, дедушка! – сказала Элиэль и поцеловала его. Он так и остался стоять на колене, глядя ей вслед.

Девочка думала, что жрецы Оис забрали ее мешок, но оказалось, Амбрия сберегла его. Так что, когда труппа отправилась к амфитеатру, его привычная тяжесть снова давила ей на плечи. Зато на ногах опять были родные башмаки, благодаря которым шагалось гораздо легче. Она пристроилась к Гольфрену, дожидаясь удобного момента.

– Гольфрен!

– Элиэль? Снова твои штучки?

– Ясное дело, нет. Какие еще штучки? Я просто хотела спросить тебя кое о чем.

Он улыбнулся ей, хитро прищурившись. Славные глаза у Гольфрена, хотя далеко не такие яркие и голубые, как у Д’варда. Да и вообще Д’вард куда красивее.

– Ох, чую я подвох. Ладно, давай спрашивай.

– Тебе не кажется, что будет очень мило, – осторожно предположила Элиэль, – если мы сможем дать Д’варду маленькую роль в одной из пьес? Чтобы он чувствовал себя не чужим в труппе?

Гольфрен откашлялся.

– Ну, это смотря как. Какую роль ты имеешь в виду?

– О, мне просто казалось, что из него вышел бы очень хороший Тион, если, конечно, пьеса подойдет.

– Ты так считаешь? Ну, может, и вышел бы – если пьеса подойдет.

– Я так и знала, что ты со мной согласишься, – сказала Элиэль.

Пиол всю дорогу разговаривал с Д’вардом, и Элиэль никак не могла улучить момент и переговорить с ним. Наконец они дошли до амфитеатра. Она быстро облачилась в свой костюм герольда. Поскольку играть им предстояло не в холодном Нарше, ей не требовалось дополнительных одежд. Затем она отправилась на поиски Пиола и обнаружила его среди сваленного на траве реквизита.

– Пиол Поэт!

– Да? – пробормотал тот с отсутствующим видом. С Пиолом вообще было непросто общаться – он слишком часто думал о совершенно посторонних вещах.

– Тебе не кажется, что Д’вард – замечательный актер?

– М-м? – произнес старик, теребя бороду. – Гм? Да, пожалуй. – Он бросил взгляд на список, который держал в руке, и оглянулся по сторонам.

– Отлично! Тебе не кажется, что вполне разумно было бы дать ему маленькую роль в одной из пьес?

– М-м-м? Но какую роль?

– По-моему, из него получился бы отличный Тион в «Трастосе»! Гольфрен тоже так думает, да и Тронг не против.

– Слушай, ты нигде не видела меч Карзона?

Элиэль вздохнула и подобрала меч, лежавший прямо у нее под ногами. Она потыкала тупым острием в живот Пиолу.

– Почему бы не дать Д’варду Тиона в «Трастосе»?

– Что? Кто? – удивился Пиол, не отрываясь от листа. – Но Тиону положено играть на флейте!

Суссиане предпочитали пьесы, в которых Тион представлялся самым важным богом в Пентатеоне, но в этот год Пиол проигнорировал традицию – он вообще часто это делал. Он писал роль Тиона под Гольфрена. Гольфрен замечательно смотрелся в набедренной повязке, но играть не мог. Поэтому, пока остальные боги спорили, Тион по большей части стоял на месте. Уж это-то Д’вард сможет делать ничуть не хуже Гольфрена, пусть у него даже и не такие золотые кудри!

В самом конце спектакля, когда Трастос Тиран впадает в отчаяние и призывает на помощь Тиона – когда зрители ожидают, что Тион будет произносить длинную речь, – Гольфрен выступал вперед и вместо всего этого играл на своей флейте. Это был большой сюрприз. Его вполне неплохо приняли в Мапвейле и пристойно – в Лаппинвейле. То, что думали на этот счет нарсианцы, никого не интересовало.

– Нет, не обязательно! – упрямо возразила Элиэль. – Ты просто написал так потому, что не доверяешь Гольфрену читать текст.

– Мы обсудим это в другой раз. А теперь возьми-ка фляжку и наполни ее в ручье, слышишь? И прекрати тыкать в меня этим мечом!

– Нет, ты послушай! – Элиэль ткнула еще. – Тион воодушевляет Трастоса идти и сражаться, зная, что он обречен. Ясное дело, ты можешь дать Тиону несколько строк текста вместо этого дурацкого дудения, чтобы зрители понимали, о чем речь. Яркую речь вроде той, что Д’вард читал сегодня, только на джоалийском, конечно… и чего это ты смеешься?