Вспоминает Б.И. Кушнер, бывший начальник отдела НПО машиностроения:

«…Где-то в конце 1969 года я докладывал Владимиру Николаевичу конструкцию разработанной системы обеспечения тепловых режимов ОПС “Алмаз”. На космических объектах выделяемая аппаратурой и экипажем тепловая энергия, как правило, утилизируется путём её сброса в окружающее космическое пространство через так называемые радиационные теплообменники (РТО).

Обычно РТО — это расположенный на внешней поверхности объекта алюминиевый лист, в который вварены трубопроводы системы обеспечения тепловых режимов (СОТР), по которым прокачивается хладоноситель. На внешнюю поверхность РТО наносится специальное радиационное покрытие, обладающее способностью малого поглощения солнечного излучения, в ультрафиолетовом спектре характеризуемое коэффициентом As и большой интенсивностью теплового излучения, в инфракрасном спектре характеризуемое коэффициентом “эпсилон”. При этом температура РТО даже на солнечной стороне не превышает 20 градусов Цельсия, а в тени опускается до минус 150 градусов. Я сказал Владимиру Николаевичу, что мы используем радиационное покрытие с коэффициентом As 0,3–0,4 и эпсилон 0,8–0,85. Генеральный в достаточно резкой форме сказал, что я не прав, так как сумма As и эпсилон всегда должна быть равна единице. Моя робкая попытка объяснить, что эти коэффициенты характеризуют совершенно различные свойства покрытия, вызвали ещё больший его гнев, в результате чего я был выдворен из кабинета с заявлением, что я совершенно не разбираюсь в системах, которые должен проектировать. Это означало, что я не могу руководить отделом. Был поздний вечер. Не буду объяснять, что я чувствовал.

На следующий день минут через 15 после того, как я пришёл на работу, позвонила секретарь Генерального и сказала, что Владимир Николаевич просит меня срочно зайти. Ничего хорошего этот вызов мне не сулил. С тяжёлым сердцем я поднялся на 6 этаж и робко открыл дверь в кабинет Челомея. Генеральный проводил какое-то совещание. При моём появлении он встал из-за стола, подошёл ко мне и сказал, что вчера он был не прав. Сумма As и эпсилон не должна обязательно равняться единице.

Меня это потрясло. Генеральный конструктор… академик… дважды Герой… депутат… многократный лауреат счёл необходимым с раннего утра публично, по существу, извиниться за свою ошибку перед рядовым начальником отдела, чтобы он мог спокойно продолжать свою работу».

В октябре 1964 года Генеральным конструктором В.Н. Челомеем была поставлена задача: начать проектные работы по созданию орбитальной пилотируемой станции (ОПС) военного назначения, с временем существования один-два года, со сменяемым экипажем два-три человека. Вывод станции массой 19 тонн на орбиту должен был осуществляться ракетой-носителем УР-500К.

В связи с тем что разработка автоматических средств космической разведки наземных целей находилась в начальной стадии, получение информации с орбитальной станции, оснащённой комплексом фотографической, фототелевизионной, оптической, радиолокационной, радиотехнической аппаратуры, управляемой и нацеливаемой на нужные объекты подготовленным экипажем космонавтов, была самым эффективным средством распознавания наиболее важных стратегических объектов в глобальном масштабе.

В сочетании с разрабатываемой в то время в ОКБ-52 межконтинентальной баллистической ракетой УР-100 ОПС «Алмаз» представляла собой необходимое звено для адекватного ответа на вызов США, развернувших в 1960-е годы строительство шахтных пусковых установок с МБР «Минитмен-1А» и «Минитмен-2» и имевших, по их заявлениям, уже в 1964–1965 годах на боевом дежурстве около 1000 МБР.

12 октября 1964 года сразу в нескольких отношениях стало знаменательным днём и в истории Советского Союза, и в истории космонавтики. Во-первых, в этот день был запущен многоместный космический корабль «Восход-1», в состав экипажа которого входили командир корабля В.М. Комаров, один из ближайших помощников С.П. Королёва конструктор космических кораблей К.П. Феоктистов и врач Б.Б. Егоров. Полёт, прежде всего ввиду тесноты корабля, впервые проводился без скафандров. Через сутки корабль успешно приземлился в заданном районе.

В тот же день в Москве было принято историческое решение: Н.С. Хрущёв был вызван с отдыха на даче в Пицунде на внеочередной пленум (13–14 октября 1964 года), на котором был снят со всех своих постов единогласным решением партийного, военного и хозяйственного руководства.

В тот же день, 12 октября 1964 года, на совещании ведущих специалистов своего ОКБ-52 В.Н. Челомей предложил проект орбитальной пилотируемой станции «Алмаз».

Станция была вдвое тяжелее той («Союз-Р»), которую предлагал сделать главный конструктор Филиала № 3 ОКБ-1 Д.И. Козлов[60].

В начале 1966 года, рассмотрев на конкурсной основе оба проекта, Научно-технический совет Министерства обороны поддержал проект челомеевской станции. Пожалуй, это был редкий случай в истории советской космонавтики, когда на конкурсной основе делался объективный выбор между двумя проектами.

Фактически станция «Алмаз» была космическим наблюдательным пунктом со сменяемыми экипажами из двух-трёх человек и сроком активного функционирования на орбите до двух лет. Комплекс должен был иметь комфортные условия для экипажа и хорошее оснащение аппаратурой наблюдения, обработки и передачи на Землю радиотехнической и видовой информации. Он предназначался для решения различных задач в интересах обороны, науки и народного хозяйства.

Важной основой разработки столь сложного проекта послужили уникальные возможности конструкторского коллектива, руководимого В.Н. Челомеем, наличие мощной испытательной базы, созданной на его предприятии, и технологические возможности завода им. М.В. Хруничева.

В.Н. Челомей предложил концепцию орбитальной пилотируемой станции (ОПС) для решения различных, в первую очередь оборонных задач. Он и поддерживавшие его военные видели в ОПС мощнейшее средство оперативной космической разведки.

«Алмаз» унаследовал индекс 11Ф71 от орбитального блока «Союза-Р».

Именно запуск корабля «Восход-1» подтолкнул Челомея к мысли собрать у себя совещание и поставить задачу проектирования и создания орбитальной пилотируемой станции военного назначения. В.Н. Челомею был очевиден исключительно показной характер полётов первых космических кораблей, знал он и о тесноте на борту запущенного корабля. Он же призывал соратников активно включиться в работу над новой станцией, сделать её «работоспособной, в первую очередь разведывательной, и в полном смысле этого слова эффективной, открывающей новые возможности».