Рутрар опасался за своего короля не меньше, чем Келл за своего мужа, а также Адвоката. Просентор полагал, что массовое убийство не являлось актом злобы или мщения, но было осуществлено в рамках замысла, имевшего целью единоличный захват власти. Отсюда следовало, что дни короля Хурана сочтены. Жить ему позволят, лишь пока Гориан будет считать, что живой он принесет больше пользы, чем мертвый.

Об Атреске Рутрар знал не много. Цардиты и мертвецы, не встречая сопротивления, шли по стране, поскольку никто не пытался преградить им путь. Что касается Гестерна, то, по его словам, эта страна была уже полностью потеряна. Мертвые там собирались в портах и дожидались кораблей, чтобы их перевезли через Тирронское море.

И никто не знал, что они идут. Послушать Рутрара — так не был зажжен ни один маяк, ни один тревожный огонь. Когда он говорил об этом, в его голосе до сих пор звучал намек на гордость. Еще бы, вторжение спланировали и провели великолепно. Другое дело, чем оно обернулось. Как полагала Келл, такого поворота просентор не предвидел, хотя, как и многие цардиты, с самого начала ощущал некую неправильность всего того, в чем участвовал.

— Скажи, что ты предпримешь, добравшись до границы? — спросила Дина.

Они расположились на траве, у самой дороги. Короткий привал после изнурительного марша.

— Найду в Атреске моего короля. Доложу ему обо всем. А уж он захватит находящихся при нем каркулас и предводителей мертвых.

— А как полагаешь, этот свой фокус с волной заразы Гориан может устраивать на большом расстоянии?

— Кто знает, на что он способен. — Рутрар пожал плечами. — Могут быть и другие средства, я не знаю. Но я должен предупредить моего короля.

— Понятно, — сказала Келл. — Но есть проблема. Мне необходимо добраться до Эсторра, и я не собираюсь выпускать тебя из виду на территории Конкорда.

— Если мой король и его армия станут мертвецами, опасность для вас возрастет.

— А если в Эсторре никто до последнего момента не узнает, что за беда на них надвигается, столица падет.

Келл прислонилась к дереву и задумалась.

— Послушай, Рутрар, может, мне это и выйдет боком, но я склонна тебе верить. И намерена проводить тебя к границе Нератарна и отпустить. Однако прежде мне необходимо удостовериться в том, что мои донесения достигли Эсторра и там к ним отнеслись со всей серьезностью. Если все то, о чем ты говоришь, — правда, тогда Медвежьим Когтям, точнее, тому, что от них осталось, лучше всего разместиться у стен Нератарна. У нас еще есть немного времени, прежде чем нам придется принять решение, а до того нам нужно решить и другие проблемы. Не в последнюю очередь связанные с тем, что за нами идут мертвецы. Мы должны отслеживать их передвижение.

— Генерал?

Келл подняла голову.

— Да, капитан Долий.

— Прошу разрешения отдать приказ двигаться дальше.

— Час отдохнули?

— Да, генерал.

— Разрешаю. И вот что, капитан. Мы не можем позволить себе затянуть это надолго. Нужно отрываться от них, и отрываться всерьез. Надо ускорить темп. Понимаю, всем и так нелегко, но постарайся довести до каждого, что это действительно необходимо.

— Мы готовы маршировать день и ночь, лишь бы только не стать такими, как они, — осклабился Долий.

Возможно, мертвые находились еще далеко позади, но Келл все равно ощущала исходящую от них угрозу. На протяжении как минимум двух дней она намеревалась поддерживать ритм форсированного марша — двухчасовой бросок, часовой отдых. Но о мертвых, их возможностях и ограничениях стоило бы узнать побольше, и именно с этой целью она кое-что задумала.

Келл рывком поднялась на ноги и повернулась к Рутрару. Над маленьким лагерем уже звучал приказ Долия.

— Спасибо, просентор, — сказала она.

— За что?

— За твою откровенность в страхе. В другой жизни мы могли бы быть друзьями.

Рутрар наклонил голову, встал и отряхнул одежду.

— Такова война. Те, кто оказывается на передовой, всегда заражены той ненавистью, которую внедряют им в головы их повелители. Мы не питаем никакой личной злобы к легионерам Конкорда, но ненавидим вашего Адвоката. Она отдала приказ о вторжении. Мы сражаемся лишь за то, чтобы сохранить наш образ жизни, так же как вы.

Решение вашего Адвоката начать войну, принятое пятнадцать лет тому назад, у нас помнят и по сей день. Вот почему сегодня мы оказались здесь. Так постараемся же не допустить, чтобы из-за того, что когда-то мы были врагами, разыгралась еще большая трагедия. Нельзя позволить предубеждениям прошлого влиять на наши решения и теперь, иначе Гориан одержит верх.

Келл взглянула на него. Черты лица цардита размывал полумрак, но глаза его горели.

— Я поняла тебя, просентор. Хотя старые раны заживают долго. Ну, поехали.

859-й Божественный цикл, 37-й день от рождения генастро

Пол Джеред перевел взгляд с левого берега на правый, размышляя, не посетил ли Киррийскую гавань перед их прибытием опустошительный шторм. Вообще-то он понятия не имел, что они там застанут. «Стрела Арка» должна была ждать у причала сборщиков. Хотя кто знает? Ища спасения от беспрепятственно продвигавшихся по их стране мертвых, люди валом валили во все порты западного побережья Гестерна, а при таком наплыве беженцев поручиться нельзя ни за что. Хорошо еще, их судно двигалось быстро. Миррон, несмотря на приступы морской болезни, ухитрилась создать ветер, наполнявший парус. Это давало гребцам возможность перевести дух и помогало маневрировать среди множества судов, угрожавших создать затор на реке Токарок.

Любые предупреждения, которые казначей мог послать на юг, в Скиону и маршалу-защитнику Катрин Мардов, безнадежно запоздали. Вторжение цардитов, поддерживаемое ужасающей мощью Гориана, затопило эту огромную страну, и всем, кто еще не погиб, оставалось только спасаться бегством или искать другое место, где можно закрепиться и дать врагу отпор. Вспомнив о Мардов, Джеред закусил губу. Зная эту женщину, трудно было представить ее среди тех, кто ищет спасения в бегстве. Скорее она пала, исполняя долг, и теперь шла позади беженцев в рядах мертвого воинства.

В каком-то смысле Джеред даже проникся уважением к извращенному гению, стоявшему за этим вторжением. В начале путешествия из Ческаса им довелось увидеть ходячих мертвецов, которые не были солдатами. Главным оружием врага являлся внушаемый им ужас, а сама возможность стать таким же, как они, отнимала желание драться у самых отчаянных смельчаков.

Горько было видеть эту прекрасную страну ввергнутой в подобное состояние. Здесь гордо вздымались ввысь вершины гор, растения буйным цветом приветствовали рождение генастро там, где не прошли мертвые, но вся эта красота пятналась дымом и пламенем. Следы огня виднелись повсюду, повсюду поднимался дым, чернели пепелища, и горло саднило от едкой копоти. Весь Гестерн охватила паника, подпитываемая сначала страшными слухами, а потом проверенными и оттого еще более страшными новостями.