Давление ветра не ослабевало, у меня уже уши от него болели. Голова медленно клонилась вниз, и наконец пришлось заставлять себя поднимать глаза и смотреть мимо неустанно движущейся темной спины Трента. Он шел ровно, чуть-чуть быстрее удобного для меня темпа, беззвучно, как призрак, почти не тревожа высокую до пояса траву, огибая попадающиеся на дороге деревья. Я постепенно начала разогреваться и, глядя на Трента, засомневалась в правильности решения надеть кожаный плащ Дэвида. Он защищал ноги от колючего ветра, но неприятно шелестел по траве, которую комбинезон Трента едва задевал.

Когда мы вышли из травы и вошли под сень старого леса, лучше не стало. Подлеска почти не было, зато были корни деревьев. Мы миновали что-то вроде бывшего озера, заросшего густой ежевикой, ее колючие побеги наползали на край леса приливной волной.

Наконец я попросила остановиться, когда деревья сменились кусками бетона и отдельными полянами густой травы. Трент сдержал свой неутомимый шаг и обернулся. В порывистом прохладном ветре я, запыхавшись, показала на что-то вроде осыпающейся эстакады. Трент, не говоря ни слова, свернул к большим камням под нею.

Держась за бок и думая о воде и батончиках, которые уложила для меня Айви, я пошла за ним, уселась рядом на холодный камень, радуясь, что есть на что опереться спиной. С момента входа в лес я все время пыталась избавиться от ощущения взгляда в спину. Скрип молнии на моей сумке прозвучал каким-то утверждением нормальности в окружавшей нас багровой дымке с ее грязным ветром и густыми тучами.

Трент протянул руку за своим фонариком, и я отдала его. Эльф отвернулся, изучая карту, а я стала осматривать пройденную местность. Возле сухого озера мелькнул искривленный силуэт, человекоподобная фигура, неуловимая и сразу исчезнувшая. Трент прикрыл фонарик ладонью, и подсвеченный красным палец прочерчивал возможный путь от места нашего прибытия туда, где Кери обозначила доступ к демонской базе данных. Меня тревожило, что это не в городе, но она сказала, что базу поместили на святой земле, чтобы туда не залезли ни демоны, ни их фамилиары.

Карта, которую начертила Кери, была мне как-то зловеще знакома с ее волнистой линией сухой реки и отметками, показывающими старые мосты. Очень похоже на Цинциннати и Низины. А почему нет? Круг на Фаунтейн-сквер имелся по обе стороны реальности.

Я отвернулась, роясь в пакете.

— Пить хочешь? — спросила я, вытаскивая бутылку.

Он кивнул, и я передала ему воду. Вздрогнула от треска пластиковой пробки, а Трент замер, пока не убедился, что ветер дует по-прежнему и ночь тиха.

В мерзком красном свете его глаза показались мне черными.

— Угадаете, что находится на том клочке освященной земли, где они хранят свои образцы? — спросил он, постукивая по карте там, где Кери поставила звездочку.

Я посмотрела на карту, потом за спину Тренту на развалины, куда нам еще предстояло идти. Ближе к нам, сверкая в свете восходящей луны, стояли шпили. Очень знакомые.

— Не может быть, — прошептала я, заправляя прядь за ухо. — Базилика?

Трент пил воду, и кадык у него шевелился на горле. Ветер шелестел картой.

— Что же еще, — ответил он, кладя пустую бутылку в рюкзак.

Послышался звук скользящего камня. Трент резко выпрямился, у меня застучал пульс.

Свой «специальный фонарик» Трент выключил, но на нас с расстояния не более тридцати футов в кислотно-красной дымке смотрел кто-то перекрученный, сгорбленный, с болтающимися вдоль тела руками. Ноги обутые, штаны задраны выше тощих голеней. Короткая — до локтей — накидка полоскалась на холодном ветру. Лысая голова повернулась к востоку, будто прислушиваясь, потом опять к нам. Ждет? Проверяет? Пытается сообразить, пища мы или угроза?

Меня пробрала дрожь, никак не связанная суверенно понижающейся температурой.

— Убирай карту, — прошептала я, осторожно вставая. — Надо уходить.

Слава богу, что эта тварь за нами не пошла.

На этот раз впереди шла я, и от напряжения почти скользила среди развалин, а Трент отставал, спотыкаясь на ускользающих камнях, ругаясь, когда поскальзывался, стараясь удержаться в моем навязанном страхом темпе. Наземных демонов мы больше не видели, но я знала, когда слышала время от времени, как ползут или катятся камни, что они здесь. Я не задавалась вопросом, почему мне легче идти по развалинам в резких тенях от красного лунного света, чем по природному лабиринту деревьев и трав. Я только знала сейчас, что наше присутствие замечено, и медлить мне не хотелось.

Первое появление луны было для меня потрясением, и я старалась больше на нее не смотреть. Это был шар нездорового цвета с красными мазками, раздувшийся, повисший над ландшафтом развалин, будто угнетающий все под собой. Когда я открывала второе зрение и глядела в безвременье с безопасной стороны лей-линий, она всегда бывала серебристой. Чистый свет нашей луны, очевидно, преодолевал то уродство красных мазков, которое предстало мне сейчас. Видеть это зрелище, стоя на враждебной земле, окутанной красным, как моя душа окутана демонской слизью, — от этого очень резко стало ясно, как мы сейчас далеко от дома.

Мы переходили на медленный бег, где позволяла местность, двигались мимо развалин домов и редких цепочек деревьев, показывающих, где были когда-то бульвары, и углублялись в лес бетонных фонарных столбов, отороченных инеем, держа курс на шпили. Мне пришла в голову мысль, что все более смелеющие тонкие сутулые фигуры — это эльфы или колдуны, не ушедшие на другую сторону. А может быть, беглые фамилиары? У них были ауры, но неряшливые и неправильные, как порванная одежда. Как будто эти ауры истрепались от стараний выжить в ядовитом безвременье.

И я озабоченно нахмурилась, когда мы петляли среди искривленных металлических конструкций, которые могли когда-то быть автобусной остановкой. Не отравляю ли я себя, находясь здесь? И если так, почему Кери вышла отсюда нормальной? Может быть, потому что ей не позволено было меняться со временем, пока она была фамилиаром? Или Ал поддерживал в ней здоровье, восстанавливая ДНК по хранящемуся образцу? Или она никогда не выходила на поверхность?

Камешек подкатился чуть ли не мне под ноги, и я резко свернула влево, рассчитывая, что там будет открытая улица после разрушенного здания передо мной, и эта улица будет вести прямо к базилике. Я не думала, что это на нас идет охота загоном. Очень надеялась, что нет.

Трент шел вплотную за мной, и наше продвижение замедлилось, когда мы вышли из узкого прохода. Трент громко задышал, а я с облегчением опустила плечи, когда мы из развалин переулка выбежали на чистую улицу. Дорогу здесь захламляли обломки стен, но больше ничего. По нервному кивку Трента мы двинулись вперед, обходя обломки побольше, где мог бы притаиться тощий наземный демон.

Мы подходили к сломанным шпилям, и я взглянула вверх. На низких карнизах сидели только каменные горгульи, настоящих не было. Ушли они из безвременья с колдунами и эльфами или же их никогда здесь не было, — я не знала. Если не считать отсутствующих горгулий, здание казалось относительно невредимым, очень похожим на то, что на Фаунтейн-сквер. Я подумала, потому ли это, что оно освященное, или же у здешних жителей есть общий интерес поддерживать его таким. Трент остановился рядом со мной, и пока я рассматривала дверь, обернулся посмотреть, что у нас за спиной.