После разговора с мамой я выходила из комнаты на ватных ногах. С полным осознанием, что с этого момента в моей жизни все изменится. Хотя я и так уже прекрасно понимала, что изменится обязательно. Ребенок – это навсегда. Но все же отец ребенка, с которым ты не живешь вместе, и проблемы, связанные с перетягиванием ответственности за чадо, – отдельная трагедия.

Поль заметил меня не сразу. Оттого несколько секунд мне было позволено безнаказанно любоваться широким разворотом плеч, обернутых темной тканью блейзера. Плеч, загородивших почти целый оконный проем и укравших у не самой светлой кухни остатки скудных осенних солнечных лучей.

Ощущение было странным. Поль Кифер всегда значил для меня много. Больше, чем хотел бы значить. И буквально неделю назад я все еще мечтала его присвоить. Что ж, теперь этот человек грозил стать чуточку моим. Навсегда. Не в том плане, в котором бы я предпочла, а просто отцом моего ребенка, и тем не менее. От этой мысли внутри что-то странно закололо и жалобно потянуло. То, что теперь мы будем вынуждены строить совершенно иные отношения, основанные вовсе не на взаимной симпатии, как раньше.

– Поль, – начала я, пока мысли не завели меня совсем не в ту степь, а желание прижаться к этой крепкой спине не стало непреодолимым. Но лишь откашлялась, ужаснувшись собственному хриплому голосу.

Кифер обернулся, смеряя меня подозрительным взглядом. Мне вдруг стало боязно и трепетно, пришлось облизнуть пересохшие губы. Только сегодня мы начали нормально разговаривать, было ужасно жаль все портить, но как иначе? Бесполезно даже смягчать пилюлю, да и не умею я произносить красивые пространные речи.

– У меня нет булимии. Дело в другом: я жду ребенка.

Это была ужасная фраза. Почти такая же ужасная, как морда клоуна, выскакивающая из безобидной на первый взгляд коробки. Я видела, как с лица Поля сошли краски, и внутренне приготовилась к удару. После того, как он отреагировал на выкидыш…

Я бы не удивилась даже вопросу про вероятность отцовства, но Кифер, видимо, не питал иллюзий на тему моего целомудрия и прятать голову в песок посчитал ниже своего достоинства. Смешно и грустно, что я была настолько зажатой и закомплексованной, что даже сомнений не пришьешь.

– Немедленно собирай вещи, – только и потребовал он, к моему изумлению. – Здесь ты не останешься.

С тех самых пор моя судьба была предрешена. Особенно когда мама, не поддержав идею о моей независимости, без единого возражения направилась в комнату к платяному шкафу и попросила достать с верхней полки чемодан.

К сожалению, сколько бы я ни искала аргументов против возвращения в Москву, их попросту не существовало. А действовать исключительно в пику кому-либо – чистой воды ребячество. Но как не бояться, когда ты фактически оказываешься в зависимом положении от человека, отношения с которым максимально неопределенные?

Как и предсказывал Нестеров, меня подхватило и понесло течением имени Поля Кифера в одном ему известном направлении. Я и глазом моргнуть не успела, как оказалась на осмотре у женского доктора, который скрепя сердце по результатам осмотра и УЗИ заключил, что все в порядке, и разрешил перелет. В Москву. Нет, я всячески поддерживала идею жить в столице и дальше. Только – где?

И вот мы уже переступали порог московской квартиры Поля. Он решил все сам, не спрашивая моего мнения, равно как и маминого. А разговор о невнятных отношениях между будущими счастливыми родителями шестинедельного плода был отложен до более стабильных времен. Я все еще подозревала Кифера в тайном желании придушить меня на месте, но вынуждена была признать, что держался он достойно. Пока не покушался. Наверное, стоило спросить, что он думает по поводу своего будущего отцовства, но я позорно струсила, да и была уверена, что не ответит.

Да, да и да. Я развлекалась демонизированием Кифера, потому что все остальное в этой ситуации меня пугало еще сильнее. Беременная, больная, безработная, с очень сомнительным шансом на скорое трудоустройство. В квартире мужчины, которому нужна примерно так же сильно, как гангрена, да с довеском в виде мамы-инвалида. Вынос мозга!

Обо всем этом я думала, мрачно созерцая потолок спальни Кифера, вместо того чтобы отдыхать после утомительного и нервного перелета. К счастью, физически чувствовала я себя прекрасно. То ли тренированное тело помогало, то ли кто-то решил, что хотя бы от проблем со здоровьем меня следует временно избавить, но я не только перенесла полет легко, но и сумела поесть по прилете. А лежала большей частью для того, чтобы подумать о грядущем. В конце концов, мне было о чем подумать.

Когда дверь спальни открылась и в проеме показалась темная мужская фигура, я напряглась. И было бы ложью сказать, что не ощутила сладкого предвкушения. Ну что за дура? До сих пор жду, что он однажды опомнится и поймет, насколько я ему необходима. Перестань, Дия! Падать с высоты очень и очень больно, тебе ли не знать?

Должно быть, Поль думал, что я сплю. Но я не стала делать вид, и, постояв какое-то время, поколебавшись, Кифер все же шагнул внутрь. Присел на край кровати, как-то непривычно сгорбившись. В позе явственно читалась усталость.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Поль после продолжительной паузы.

– Хорошо.

Его вопрос прозвучал обреченно, и вдруг я ощутила к Полю нечто новое: жалость. В конце концов, не только моя жизнь рушилась. Он имел конкретные мечты и цели, как в них вписывается беременная девица? А я именно посторонняя девица, о чем мне дали понять неоднократно. Да никак!

В какой-то момент я даже подумала: что же мы наделали, как? А потом поняла, что не верю. Нет, неправда! Уж я точно хочу этого ребенка. Быть может, единственное, что у меня вообще останется от единственного мужчины, в которого я была влюблена.

– Ты останешься здесь, – сказал Поль. – Я не позволю тебе навредить… ммм, ему.

– Вот, значит, как ты это видишь? – оскорбилась я. – Думаешь, я хотела сделать ему больно, или плохо, или…

Я резко поднялась и охнула от острой режущей боли в животе. Перепугалась жутко, и не одна. Кифер подскочил тоже.

– В чем дело? – спросил он хрипло.

– Не знаю. Больно, – простонала я, прижимая к животу ладонь.

– Вот об этом я и говорю! – зарычал он. – Ложись, – и подтолкнул, заставляя принять горизонтальное положение снова.

Я откинулась на локти, рассматривая собственный живот, на котором Поль задирал мне футболку. Следующие полминуты мы как два идиота рассматривали выгравированные тренировками эталонные желобки пресса. Никаких неоднородностей в виде внезапных выпуклостей или изменений цвета кожи не обнаружили.

– Врач предупреждал, что тебе нельзя резко подниматься, – спокойнее сообщил Кифер, прижимая к моему животу раскрытую теплую ладонь, и глянул на меня. – Все еще болит?

– Получше, – выдохнула я тихо, уничтоженная этим моментом.

Было больно от понимания, как все это похоже на правду. И эта ладонь на животе слишком будоражила. Склоненный надо мной Поль, какие-то совместные планы, беспокойство о благополучии, даже если не моем.