Кифер, к моему стыду, кажется, понял. Мы застыли, глядя друг на друга. Если бы он меня поцеловал, то я обязательно бы ответила. Несмотря ни на что. А потом разбиралась бы с последствиями. Я хотела, чтобы он чувствовал мое небезразличие, несмотря ни на что. Но во мне не было ни малейшей уверенности в собственной нужности, скорее наоборот. И незримыми баррикадами между нами стояли долгие разговоры о совместном будущем, о судьбе ребенка. Теперь, когда мы оказались невольно связаны им, все усложнилось, накладывая все новые и новые условности. Было бы, казалось, так просто решить их, растворившись друг в друге. А конце концов, секс у нас получался отличным, но…

– Ты останешься в спальне, твоя мать в гостевой комнате. Я переберусь в кабинет, там есть раскладной диван.

Это ужасно резануло по моему самолюбию. Пусть я и догадывалась, что наличие будущего ребенка ничего между нами не изменит, было больно.

– Как скажешь, – ответила я и рухнула на подушки.

Мне нельзя было не только резко подниматься, но и волноваться. Жаль, что об этом Поль предпочел забыть. С его уходом я сморгнула обидные слезы и, не раздеваясь, залезла под одеяло, мазохистски вдыхая сохранившийся запах.

Не то чтобы мне не было стыдно как приживалке с и без того нереальным количеством бонусов, но завтрак готовил Поль. Как минимум потому, что мне хозяйничать на кухне никто не предложил. Тем не менее я вилась поблизости, наблюдая за его действиями и немного переживая. Мама еще не встала, и потому я собиралась воспользоваться моментом, чтобы задать парочку неудобных вопросов, которые обязательно возникли бы у врача.

– Скажешь, нужно ли мне беспокоиться о венерических заболеваниях? – спросила, решившись.

Кифер застыл с туркой кофе в руках и просто восхитительным выражением на лице. И вот я снова выбила этого железобетонного мужчину из равновесия! Ситуация совсем не веселая, но от такой реакции меня потянуло улыбнуться. Здорово, конечно, беременеть от человека, которому даже нужные вопросы толком не задашь!

– Нет, но проверься, – ответил Поль по возможности нейтрально.

– То есть ты хотел сказать «да». – Вот теперь смеяться расхотелось.

– Я хотел сказать, что тебе нужно сдать все анализы. Анорексия подрывает иммунитет. И то, чего не выявлено у меня…

– Заткнись.

Я с трудом подавила желание прижать ладони к запылавшим щекам. Отвернулась.

– Ты с самого начала знала, что я не святой, – соизволил добить меня Кифер.

– Ты о моей болезни тоже узнал не постфактум. Но я на твой счет не высказываюсь.

– Я ни в чем тебя не обвинял, но в данном конкретном случае перестраховка не помешает.

Ну да, это он сейчас меня не обвинял.

В голову неминуемо полезли воспоминания о стонах Эви за стенкой. Грудь пробило навылет. К сожалению, я знала, что лечилась она. И уже одно это ставило меня в максимально идиотское положение. Но не спросишь же, как именно Кифер предохранялся, трахая мою подругу. Это то самое, что зовется испанским стыдом. В носу защипало. Нет, это точно гормональное! Говорят, если женщина не готова к рождению ребенка, организм в беременность какие только фортели ни выкидывает.

– Я всегда предохраняюсь, если тебя волнует этот вопрос, – словно прочитал мои мысли Кифер.

– Мы оба знаем, что это не так, – не осталась я в долгу.

– Нет, Огнева, это ты не всегда предохраняешься. Я, если помнишь, был против.

Был против он? Что-то как-то не слишком активничал в своих протестах! Активничал он в другом!

Тут я не выдержала и повернулась к нему.

– Хочешь сказать, что я тебя связала и… ну… – Эви бы на месте Поля уже начала ржать над моим заиканием на ровном месте. Но у меня никак, вот вообще никак не получалось произнести «я тебя изнасиловала». Впрочем, Кифер больше интересовался туркой, нежели моим косноязычием. Даже интересно, с чего бы вдруг! – Ну прости, что поставила нас обоих в такое сложное положение! – огрызнулась и отвернулась, теперь уже пряча слезы. – Спасибо, что не заговорил об аборте.

– Я не…

Раздался звук открываемой двери, и по коридору зашелестели шины инвалидной коляски. Я чуть не застонала в голос. Разговор, такой трудный, но необходимый, прерывать не хотелось. Он был нужен, чтобы потом начать общаться конструктивно. Этому научил меня Нестеров. Но, блин, как же сложно! Особенно когда нужно выгадывать момент.

В общем, прежде чем заводить детей – женитесь. Настоятельно рекомендую!

– Я не собирался тебя обвинять, – неожиданно закончил Поль, несмотря на присутствие моей мамы. Впрочем, в его фразе не было ничего крамольного. – Помоги накрыть на стол, не хочу опаздывать в театр.

Я постаралась максимально незаметно смахнуть набежавшие слезы, но от мамы этот жест точно не укрылся. Вытерев текущий нос кулачком, совсем по-детски, я прочистила горло и обошла островок кухни. Потянулась к полке. Высоко. Покачнулась и чуть не врезалась в Поля. Смерила его максимально недружелюбным взглядом. Он ответил – нейтральным. Чудеса покорности и смирения, мать его. Да его же мать!

Непривычные к обществу друг друга, мы были вынуждены неловко расходиться еще несколько раз, но в итоге с горем пополам справились. Хотя и было ясно: в театр он все равно опоздает, ибо попытки держать дистанцию, при которой деторождение невозможно даже при наличии хорошего воображения, привели к проволочкам.

Наконец, расселись за столом. И, кладя в рот неповторимо воздушный вкуснейший омлет, от которого меня подташнивало, как и от всей остальной пищи, я обдумывала варианты. Мне требовался план, причем срочно. Что теперь делать? Ладно, я встану на учет по беременности, ладно, приду к Нестерову с повинной, ладно, у меня вроде как есть где перекантоваться, но что делать с работой? Декрета полноценного мне не видать, а раз так, может, работодатели сжалятся и возьмут бестолковую беременную девчонку, которая месяцев через восемь-девять сбегает до роддома, полежит там недельку и вернется на рабочее место? Заманчиво! Осталось как-то их убедить в том, что я реально выпаду из рабочего процесса на один коротенький больничный. Надеюсь, Поль согласится на половину оплаты няни. Мама будет следить за тем, чтобы с ребенком точно обращались как положено. Это неплохой вариант.

Итак, кем там я собиралась устроиться в Казани? Учительницей хореографического кружка? Ну, в Москве таких точно больше. Убегаюсь, перебиравши отказы. Губы задрожали от жалости к себе. Стоило, конечно, гробить здоровье на репетициях, изнашивая тело сверх всякой меры, чтобы потом бросить все на полпути!

– Совсем безнадежно искать место в какой-нибудь труппе? – убито спросила я, кинув на Кифера затравленный взгляд. Он какой-никакой работодатель и может дать объективную оценку ситуации. Хоть и в привычной манере грубую и жестокую.

– Мне доводилось работать с беременными балеринами. Это не та проблема, которую нельзя решить. А вот то, что ты проникла обманом на просмотр и оскандалила таким образом Мерхеева на всю Москву, – та.