Несомненно, существовала связь между подобными директивами Сталина (возможно, в будущем будут обнаружены другие документы такого рода) и решениями Политбюро о продолжении операций в 1938 г. Через две недели, 31 января 1938 г., Политбюро приняло сразу два решения, предопределившие новый размах террора в 1938 г. Во-первых, Политбюро разрешило НКВД «продолжить до 15 апреля 1938 г. операцию по разгрому шпионско-диверсионных контингентов из поляков, латышей, немцев, эстонцев, финн, греков, иранцев, харбинцев, китайцев и румын, как иностранных подданных, так и советских граждан […] Предложить НКВД провести до 15 апреля аналогичную операцию и погромить кадры болгар и македонцев, как иностранных подданных, так и граждан СССР»[811]. Во-вторых, Политбюро приняло предложение НКВД СССР «об утверждении дополнительного количества подлежащих репрессии бывших кулаков, уголовников и активного антисоветского элемента». К 15 марта (к 1 апреля по Дальнему Востоку) предписывалось репрессировать дополнительно в рамках операции по приказу № 00447 57,2 тыс. человек, из них 48 тыс. расстрелять. Соответственно продлевались сроки полномочий «троек»[812]. Это означало, что акция, проводимая на основе приказа № 00447 и рассчитанная первоначально на четыре месяца, продлевалась еще на такой же срок. В дополнение 1 февраля 1938 г. Политбюро утвердило лимиты на расстрел по Дальневосточным лагерям на 12 тыс. человек и 17 февраля разрешило «НКВД Украины провести аресты кулацкого и прочего антисоветского элемента и рассмотреть дела на тройках, увеличив лимит для НКВД УССР на тридцать тысяч»[813].

После утверждения новых лимитов на репрессии повторилась история предыдущего года: местные руководители начали просить об увеличении лимитов и продлении сроков операции. В результате, если в одних областях операция по приказу № 00447 завершилась, как и предписывалось, весной 1937 г., то в ряде важнейших регионов — на Украине, Дальнем Востоке, Урале, в Красноярском крае, Московской, Ленинградской, Омской, Иркутской, Читинской, Ростовской и Свердловской областях, в Карелии — она продолжалась еще и летом и осенью[814].

По масштабам на первое место в 1938 г. вышли, однако, операции против «национальных контрреволюционных контингентов». Они приобрели столь значительный размах, что в Москве не успевали утверждать так называемые «альбомы» — списки осужденных по этим операциям. Тогда было решено отказаться от «альбомного» порядка согласования приговоров в центре и отдать право окончательного утверждения приговоров местным органам НКВД. С этой целью 15 сентября 1938 г. Политбюро удовлетворило предложение НКВД о создании на местах так называемых «особых троек» в составе первого секретаря обкома, крайкома или ЦК нацкомпартии, начальника соответствующего управления НКВД и прокурора области, края, республики, которые получили право в двухмесячный срок (т. е. до 15 ноября) самостоятельно, без последующей посылки в Москву, утвердить оставшиеся нерассмотренными «альбомы». Решения «особых троек» немедленно приводились в исполнение[815]. В сентябре-ноябре 1938 г. на основании этого решения Политбюро особыми тройками было осуждено 105 тыс. человек, из них более 72 тыс. — к расстрелу[816].

Всего, судя по секретной ведомственной статистике НКВД, в 1937–1938 гг. органами НКВД (без милиции) были арестованы 1 575 259 человек (из них 87,1 % по политическим статьям). 1 344 923 человека в 1937–1938 гг. были осуждены, в том числе 681 692 — к расстрелу (353 074 — в 1937 г. и 328 618 — в 1938 г.)[817]. Несмотря на то что эти цифры нуждаются в дальнейшем изучении и уточнении, в целом они отражают масштаб «большого террора». Стержнем «большого террора» были операции против «антисоветских элементов» (по приказу № 00447) и «национальные операции». Об этом свидетельствуют следующие цифры. По данным на 1 ноября 1938 г. 767 тыс. человек были осуждены в ходе операции против «антисоветских элементов» (из них почти 387 тыс. к расстрелу) и 328 тыс. человек — по национальным операциям (из них 237 тыс. к расстрелу)[818]. По мнению Н. Г. Охотина и А. Б. Рогинского, эти данные меньше реальных в среднем на 8,5 %[819]. Кроме того, их необходимо несколько увеличить, так как все операции проводились на самом деле до середины ноября, а в некоторых случаях и немного позже. Но даже при минимальных оценках, удельный вес этих двух операций по отношению к общему количеству осужденных составлял около 80 %, а расстрелянных — около 93 %.

Завершились массовые операции так же централизованно, как и начались. 15 ноября 1938 г. Политбюро утвердило директиву о запрещении рассмотрения дел на тройках[820], 17 ноября решением Политбюро были запрещены все «массовые операции по арестам и выселению». 24 ноября от должности наркома внутренних дел был освобожден Ежов[821].

Итак, даже короткое перечисление основных акций, составлявших то, что известно как «большой террор», дает основания для вывода о жесткой централизации массовых репрессий в 1937–1938 гг. Политбюро давало указания о проведении различных операций и показательных судебных процессов, утверждало все основные приказы НКВД. Деятельность «троек» регулировалась при помощи лимитов, также утверждаемых в Москве. Приговоры в отношении руководящих работников в основной массе формально выносила Военная коллегия Верховного суда СССР. Однако фактически они утверждались небольшой группой высших советских руководителей (Сталин, Молотов, Ворошилов, Каганович, Жданов, в нескольких случаях Микоян и С. Косиор). Об этих 383 списках, в которых содержались приговоры к расстрелу или (в незначительной степени) к заключению более 40 тыс. советских «номенклатурных» работников, впервые упомянул Н. С. Хрущев на XX съезде партии[822]. В настоящее время они опубликованы[823].