Ведь, кажется, ложные следы завели полицию именно туда? А я тем временем спокойно, без помех поработаю у самых дверей вашей школы, и, может быть, чутье не подведет двух таких старых ищеек, как ваш покорный слуга и Уотсон, и мы ухитримся кое-что разнюхать на месте.

Вечером на нас пахнуло бодрящим, холодным воздухом графства Дерби, где находилась знаменитая школа доктора Хакстейбла. Когда мы подъезжали к ней, было уже темно. На столе в передней лежала визитная карточка. Лакей шепнул что-то директору, и тот, взволнованный, повернулся к нам.

– Герцог здесь, – сказал он. – Герцог и мистер Уайлдер ждут меня в кабинете. Пойдемте, джентльмены, я представлю вас.

Я, конечно, знал по фотографиям этого известнейшего государственного деятеля, но он оказался совсем не таким, как на портретах. На ковре у камина перед нами стоял изысканно одетый, величественной осанки человек с худым, узким лицом и как-то нелепо торчащим длинным крючковатым носом. Он был бледен как смерть, и эту бледность особенно подчеркивала его длинная ярко-рыжая борода, сквозь которую на белом жилете поблескивала золотая цепочка от часов. Бывший министр смотрел на нас ледяным взглядом. Рядом с ним стоял совсем еще молодой человек небольшого роста с подвижным, нервным лицом и умными голубыми глазами – как я догадался, его личный секретарь Уайлдер. Разговор начал он, и начал сразу, весьма решительным и даже едким тоном:

– Доктор Хакстейбл, я был у вас сегодня утром, но, к сожалению, опоздал и не мог воспрепятствовать вашей поездке в Лондон. Как мне сказали, вы отправились туда за мистером Шерлоком Холмсом, с тем чтобы поручить ему расследование этого дела. Его светлость удивлен, доктор Хакстейбл, что вы решились на такой шаг, не посоветовавшись предварительно с ним.

– Когда я узнал, что полицейские розыски ни к чему не привели…

– Его светлость далеко не убежден в этом.

– Но, мистер Уайлдер!..

– Как вам известно, доктор Хакстейбл, его светлость не хочет, чтобы это дело получило огласку. Он предпочел бы не посвящать в него лишних людей.

– Это легко исправить, – пробормотал перепуганный доктор. – Мистер Шерлок Холмс может выехать в Лондон утренним поездом.

– Не собираюсь, доктор, не собираюсь, – с вежливой улыбкой сказал Холмс. – Северный воздух так приятен и так благотворен для здоровья, что я решил провести несколько дней здесь, на равнине, а уж развлекаться буду как могу. Найду ли я пристанище под вашим кровом или в деревенской гостинице – это, разумеется, зависит только от вас.

Несчастный доктор был в полной растерянности, но тут ему на выручку поспешил звучный бас рыжебородого герцога, прозвучавший точно гонг, которым сзывают к обеду.

– Мистер Уайлдер прав, доктор Хакстейбл, вам следовало бы посоветоваться со мной. Но поскольку вы посвятили мистера Холмса во все это дело, с нашей стороны было бы неразумно отказываться от его помощи. Вам незачем идти в деревенскую гостиницу, мистер Холмс, я буду рад принять вас у себя в Холдернесс-холле.

– Премного благодарен, ваша светлость. Однако в интересах нашего дела, пожалуй, мне следует остаться здесь, на месте происшествия.

– Не стану вас неволить, мистер Холмс. Но если вам понадобятся какие-нибудь сведения от меня или мистера Уайлдера, мы к вашим услугам.

– Мне, вероятно, придется побывать в Холдернесс-холле, – сказал Холмс. – А сейчас, сэр, я только хотел бы знать, как вы объясняете таинственное исчезновение вашего сына.

– Затрудняюсь вам ответить, сэр.

– Простите, если я коснусь неприятной для вас темы, но без этого нельзя. Не думаете ли вы, что тут замешана герцогиня?

Министр медлил с ответом.

– Нет, не думаю, – сказал он наконец.

– Тогда само собой напрашивается другое объяснение: может быть, мальчика похитили с тем, чтобы получить за него выкуп? Таких требований не было?

– Нет, сэр.

– Еще один вопрос, ваша светлость. Мне известно, что вы писали сыну в день его исчезновения.

– Нет, это было накануне.

– Совершенно верно. Но он получил ваше письмо именно в тот день?

– Да.

– Не было ли в этом письме чего-нибудь такого, что могло взволновать его или подать ему мысль о бегстве?

– Разумеется, нет, сэр!

– Письмо вы отправили сами?

За герцога раздраженно ответил секретарь:

– Его светлость не имеет обыкновения лично отправлять свою корреспонденцию. Это письмо было оставлено вместе с другими на столе в кабинете, и я все их положил в сумку для почты.

– Вы уверены, что среди других писем было и это?

– Да, я его видел.

– Сколько писем вы написали в тот день, ваша светлость?

– Не то двадцать, не то тридцать. У меня обширная переписка. Но по-моему, мы несколько отклонились от существа дела.

– Нет, почему же! – сказал Холмс.

– Я сам посоветовал полиции направить поиски на юг Франции, – продолжал герцог. – Повторяю: я не думаю, чтобы герцогиня была способна толкнуть сына на такой чудовищный поступок, но он, при его упорстве, мог убежать к матери, тем более если тут не обошлось без подстрекательства и содействия этого немца. А теперь, доктор Хакстейбл, разрешите откланяться.

Я чувствовал, сколько еще вопросов есть у Холмса, но герцог сразу положил конец разговору. Утонченный аристократизм этого вельможи не позволял ему входить в обсуждение семейных дел с посторонним человеком, и он, видимо, боялся, что каждый новый вопрос бросит безжалостный свет на старательно затемненные уголки его жизни.

Сразу после ухода герцога и мистера Уайлдера мой друг с обычным для него рвением принялся за работу.

Тщательный осмотр комнаты мальчика ничего не дал, кроме окончательной уверенности в том, что он мог убежать только через окно. Среди вещей в комнате учителя-немца тоже не нашлось новых улик. Плющ под окном не выдержал его тяжести, и, осветив фонариком лужайку, мы увидели там глубокие отпечатки каблуков. Примятая трава – вот единственное, что свидетельствовало об этом необъяснимом ночном побеге.

Шерлок Холмс ушел, оставив меня одного, и вернулся только в двенадцатом часу ночи. Он достал где-то большую карту здешних мест, разложил ее у меня в комнате на кровати и поставил посередине лампу. Потом закурил и стал сосредоточенно разглядывать свое приобретение, время от времени показывая мне интересующие его пункты дымящимся янтарным мундштуком трубки.

– Это дело захватывает меня все больше и больше, Уотсон, – говорил мой друг. – Интересное дело, очень интересное… Но сейчас, когда я только приступаю к нему, мне хотелось бы обратить ваше внимание на некоторые географические детали, которые могут оказаться немаловажными в ходе расследования. Взгляните на карту. Вот этот заштрихованный квадрат – школа. Воткнем сюда булавку. Вот шоссе. Оно проходит мимо школы с востока на запад, и на протяжении мили ответвлений от него нет ни в ту, ни