Оборвав тираду, он смущенно, с тревогой поглядел на нее.

Подозрения Джули развеялись. Она глянула на Роби:

– Это правда? Всё по чесноку?

– Мы проверили его рассказ. Всё правда. Ты сможешь пойти в любой колледж, какой захочешь. Сможешь делать, что захочешь.

Девочка снова посмотрела на Кэссиди:

– И что же это значит для вас и для меня?

– Ну, это значит, что ты можешь жить у меня. Я могу даже официально тебя удочерить. Или, если предпочтешь, теперь у тебя есть финансовая возможность назначить опекуна до достижения восемнадцатилетнего возраста и жить самой по себе. Решать только тебе.

– Жить у вас?

– Ну, это можно уладить. Я довольно занятой человек, но у меня есть экономка, служащая у меня уже давно. Ее дочь – твоя ровесница. Думаю, все утрясется. Но опять же, решать тебе.

– Мне надо подумать, – произнесла Джули.

– Несомненно. Думай, сколько захочется, – поспешно заявил Кэссиди.

– Почему бы вам не попробовать начать знакомиться прямо сейчас? – предложил Роби. – Не думаю, что мистер Кэссиди вырядился так просто для того, чтобы потолковать с тобой пару минут. Годится, Джули? Я могу заехать за тобой попозже.

– Пожалуй, годится.

– Приятно вам провести время, – Уилл с улыбкой поглядел на Кэссиди.

– Спасибо вам, агент Роби. От всего сердца.

Они с Вэнс повернулись и вышли. Но не успели даже дойти до машины, когда Джули нагнала их.

– Лады, – начала она, – эта байка – полная хрень. Что происходит на самом деле?

– Я сказал тебе правду, – ответил Роби. – Ты действительно его родня. Он искренне любил твоих родителей. Он будет искренне любить тебя. Он богат. Жизнь наладится.

Лицо девочки осветилось улыбкой.

– Заберите меня через два часа.

– Хорошо.

Она достала что-то, оказавшееся металлическим баллончиком.

– Это паралитический аэрозоль, что вы мне дали. Просто на случай, если он окажется гадом.

И зашагала обратно к бару.

– Жаль мне того, кто ее доведет, – заметила Вэнс.

– А мне – нет. Они заслуживают того, что получат.

Когда они уже садились в машину, Николь пристально поглядела на него.

– Ты когда-нибудь расскажешь мне настоящую историю Кэссиди?

– Нет.

– Ладно.

Тронув машину, Роби отъехал от бордюра.

– У тебя все хорошо? – Вэнс коснулась его плеча.

– Все отлично.

– Не хочется ворошить это, но что бен Талал имел в виду, когда сказал…

Сбросив скорость, Роби поглядел на нее.

– А, не важно, – она отвела взгляд. – Итак, у нас есть два часа. Не хочешь пока перекусить?

– Ага, хочу.

* * *

Они ели, болтая о том, что могли бы сделать вместе, но Роби слушал лишь вполуха. Наконец они распрощались.

Уже выходя из машины, Вэнс сказала:

– Если ты и дальше будешь спасать мне жизнь, у меня выработается настоящий комплекс неполноценности.

– Ты не можешь быть неполноценной, Никки. На мой взгляд, ты – высший класс.

– Не могу до конца понять тебя, Роби, но хочу тебя понять. В этом есть какой-то смысл?

Он поглядел на нее, и на губах его наметилась улыбка.

– По-моему, у тебя будет возможность.

– Ловлю тебя на слове.

* * *

Заехав за Джули в назначенное время, Роби подвез ее до квартиры, которую федералы временно устроили для нее. Она шла в комплекте с экономкой, не расстающейся с пистолетом и способной пересчитать кости большинству незваных гостей.

Прежде чем выйти из машины, Джули обернулась к Роби:

– Это типа прощай навсегда?

– А ты этого хочешь?

– А вы этого хотите?

– Нет, вообще-то нет.

– Но не уверены.

– Я не хочу, чтобы тебе еще хоть раз пришлось страдать из-за меня.

– Жизнь есть жизнь, Уилл. И надо принимать ее такой, как есть.

– Я всегда так и считал.

– А откуда, по-вашему, я это подцепила? – Она шаловливо ткнула его кулачком в руку. – Спасибо. Я серьезно. За всё.

– По-моему, я задолжал тебе больше, чем ты мне.

– Может, тогда поделим поровну?

Подавшись вперед, Джули обняла его. Роби поначалу был сдержан, но в конце концов обнял ее в ответ.

Выбравшись из машины, она медленно поплелась к квартире. Потом обернулась, помахала ему, и тут, несмотря на до сих пор хромую ногу, одолела последние несколько шагов вприпрыжку.

«Как ребенок».

Улыбнувшись, Роби провожал ее взглядом, пока она не скрылась из виду окончательно.

Ее раны исцелятся без следа. Во всяком случае, физические. Да и эмоциональные могут исцелиться, учитывая ее возраст.

Сказать того же о себе Роби не мог.

Образ Энни Ламберт ворвался в его сознание, как выстреленный из гранатомета. Каждый миг, проведенный с ней вместе. Все, что они говорили друг другу. Каждая возможность, приходившая ему в голову, о том, что могло бы быть между ними.

И она была убийцей.

Как и он был убийцей.

Он – по собственному выбору.

У нее же никакого выбора и не было.

Так кто же более виноват?.. Как сказала Джули, надо принимать жизнь такой, какой она есть. Она не знает снисхождения, не щадит ничьих чувств. Не ограничивает боли. Но и не кладет предела счастью.

Таков его мир.

Он – тот, кто есть.

И не может этого изменить.

Он не безгрешен.

И люди, за которыми он охотится, уж наверняка не безгрешны.

Может, лучшее, что может сделать Роби, – это защищать тех, кто невиновен по-настоящему…