воскресенье «мироносицкой недели», Петр был у обедни в Успенском монастыре; в этот день был спущен на воду первый из строившихся в Воронеже галеасов, 36-пушечный корабль «Апостол Петр», командиром которого был назначен голландский инженер Мейер. Другой, также 36-пушечный, галеас, «Апостол Павел», замедлился постройкой[500]. Вероятно, после этого торжества двинулся в путь вниз по Воронежу главнокомандующий А. С. Шеин. Сам он поместился на струге «чердачном дощатом косящетом с тремя чердаки (каютами) и с чуланы», украшенном точеными балясами; на людей его, поварню и запасы дано было 9 стругов[501]. С ним плыл его штаб, но «полков с ним никаких не было»[502]. 30 апреля Шеин подошел к Дивногорскому монастырю, расположенному на Дону ниже города Коротояка, и здесь соединился с дожидавшимся его А. М. Головиным. Отсюда они продолжали путь вместе, оставив два стрелецких полка для конвоирования на 78 стругах хлебных запасов из Коротояка. 27 апреля, на другой день после отплытия боярина из Воронежа, отправились в путь на особом струге священники и «певчие дьяки», описавшие свое путешествие, певшие у боярина на струге во время плавания вечерни и утрени. 28 апреля отплыл к Азову только что спущенный галеас «Апостол Петр», не законченный отделкой[503]. Он достраивался уже под Азовом и был готов только после его сдачи.

Вероятно, к этим только что описанным дням, в конце апреля, относится не имеющее даты письмо Петра в Архангельск к Ф. М. Апраксину. Начало его, не имея перед собой утраченных писем Апраксина, на которые оно служило ответом, понять довольно трудно. «Min Her Gubernor Archangel, — пишет Петр. — Благодарствую на писаниях, еже по возвращении нашем с службы принял от вас, против которых еще едино сие точию ответствованное, а не против всякого. О чем рассудити прошу, что ни коей ради иной вины, точию самых ради бедоносных случаев и непрестанных сует, о чем единому началу всех вестно». Неясно, что разумеет здесь Петр под службой, о которой говорит. Службой он называл первый Азовский поход: «С Москвы на службу под Азов… пойдем» и т. д., как он писал к тому же Апраксину весной предыдущего (1695) года[504]. Может быть, под «возвращением со службы» и надо подразумевать возвращение из первого Азовского похода, когда Петром были получены какие-то неизвестные нам «писания» Апраксина, на которые он не сразу собрался отвечать. Но может быть, под возвращением со службы разумеется возвращение домой после работы над постройкой судов. Не менее трудно далее догадаться, в чем Петр оправдывается перед Апраксиным, объясняя происшедшее не виною, а «бедоносными случаями и непрестанными суетами». Как будто речь идет здесь о неудаче первого похода. На такое толкование могут наводить следующие слова письма, где говорится о претерпении наказания от Бога, относящегося к людям, как к сынам своим, и о новом восприятии оружия против врагов «св. креста». «Обаче, аще и несносно, но воспоминая святого Павла, глаголюща: аще наказания терпите, якоже сыновом обретается вам Бог, того ради, воздав хвалу Творцу всех, паки против неприятелей креста святого оружие свое восприяли, в чем всемогущий Господь Бог помози нам». Вторая половина письма содержит известия о положении дел в Воронеже в конце апреля: «Господин Мейер прошлой недели сюда приехал и явился зело разумными словами и обещал зделать галеасы, в чем, дай бог, чтоб по словам его исправилось. Каторги, моя и прочих, иные уже в отделке, и на сих днях отпускать станут (т. е. отправлять к Азову), а на той недели и мы поедем»[505]. В заключение Петр дает Апраксину несколько распоряжений: прислать из Архангельска бывшее раньше на царском корабле «Святое пророчество», которым командовал Флам, мелкое оружие и находившуюся на этом корабле постель Петра, а также выслать несколько человек cap (корабельных матросов), которых обещали дать Лефорту с торговых кораблей: «К потребе же сих благоволи прислать мелкое ружье все, которое было на корабле Фламове, такожде и постелю. И еще адмиралу нашему обещали торговые дать с караблей несколько cap, о чем, как они отпишут, благоволи немедленно прислать. За сим пожелаем вам от Господа Бога всякого блага. Kapitein Piter»[506].

С началом мая вслед за ушедшим неоконченным галеасом стали двигаться и главные силы военного флота, который кроме двух галеасов состоял из 27 судов (23 галер и 4 брандеров). Ротам морского каравана, составлявшим экипаж галер, выдавался провиант на предстоящее плавание[507]. Солдатам морского экипажа полагалось на день человеку по две чарки вина, по чарке сбитню, по чарке уксусу, в мясные дни — по полфунта ветчины, в постные дни соответствующее количество рыбы осетрины, затем еще выдавались мука, крупа, сухари и соль. Галерный флот отправлялся из Воронежа отдельными отрядами или эскадрами в течение мая через недельные промежутки. Первая эскадра из восьми галер под начальством самого Петра вышла 3 мая, вторая, из семи галер, под командой вице-адмирала Лимы — 10 мая, третья, также из семи галер, под начальством капитана одной из рот морского каравана князя И. Ю. Трубецкого — 17 мая, и, наконец, 24 мая вышел последний отряд из одной галеры и четырех брандеров под командой шаут-бейнахта де Лозьера[508].

XXXV. Выступление Петра из Воронежа к Азову 3 мая 1696 г

2 мая, собираясь к отъезду, Петр отвечал Ромодановскому на три полученных от него письма от 8, 15 и 22 апреля, даты которых показывают, что князь-кесарь писал Петру еженедельно. Ромодановский обращался к царю с мелочами. В первом из писем он напоминает Петру, что еще в бытность его на тульских железных заводах Л. К. Нарышкина осенью 1695 г. на возвратном пути из-под Азова он, Ромодановский, просил Петра подарить ему какого-то «турченина цирульника», вероятно из пленных, и Петр пообещал, а между тем Т. Н. Стрешнев отдал этого турка боярину А. С. Шеину. Когда он, Ромодановский, послал за турком на двор к Шеину, то его со двора боярина не отдали; а затем князь узнал, что будто бы Петр писал Стрешневу об отдаче турка А. С. Шеину. «Будет за какой гнев твой на меня, — сетует Ромодановский в заключение письма, — и в том буди воля твоя; а будет безвинно, и о том мне зело прискорбно. Пожалуй, ко мне о том отпиши, за что я в сем деле оскорблен». Во втором письме он извещает Петра о поимке шайки разбойников; их будут пытать в Преображенском, и их показания с пытки он пришлет к царю. Наконец, в третьем письме князь упрекает Петра в том, что в поздравительном своем письме по случаю праздника Пасхи от 15 апреля Петр передавал