– Она напугана. Она там почти теряет сознание. Энджи, я ей нужен, она просит приехать. – Его глаза подозрительно заблестели. – Я всю жизнь пренебрегал дочерью. Приехал в надежде, что она начнет со мной общаться. Но не так же…

Детективы стояли, разрываясь между срочностью расследования и новой проблемой.

– Мэддокс, это твое самое крупное расследование, – тихо напомнила Энджи.

– А Джинни – моя дочь. Ради нее я сюда и приехал. Она для меня все. Я надеялся стать хорошим отцом, загладить былые недоразумения… – Он поглядел на морозильник. Полицейский фотограф уже делал снимки тела. – Ты можешь взять руководство расследованием на себя? Отправь людей за Ларой Пеннингтон, если еще не поздно. Выясни, кто еще может быть в опасности.

Подбородок Энджи напрягся. Она смотрела на своего напарника, своего начальника и любовника, на этого красивого мужчину. Его призвание – спасать. И она поверила, что любит его. Ей было больно видеть, как страдальчески исказилось его лицо. Глаза Паллорино сверкнули, и она кивнула:

– Поезжай, я все сделаю. Выручай ее.

Мэддокс уже поднимался по ступеням. Последнее, что увидела Энджи, – мелькнувший черный край его пальто.

╬

Мэддокс гнал, нарушая правила, на полицейской машине без опознавательных знаков, взятой из тех, что прибыли в бухту Джеймс. Он мог думать только о слабом голоске дочери, заплетающимся языком просившей:

– Папа… можешь приехать? Я что-то совсем… никакая… Прости меня, пожалуйста… Прости…

От эмоций пекло в горле. Затормозив у здания, переделанного в жилой дом, он, не закрыв машины, взбежал по лестнице, перемахивая через три ступеньки, и забарабанил в дверь квартиры. Затем подергал ручку, и неожиданно дверь открылась. В квартире было темно и сыро. Уловив запах мужского пота, Мэддокс обезумел от тревоги.

– Джинни! – Он бил по выключателям, зажигая свет, и замер, увидев перевернутый стул, чашку на полу в лужице чая, и сумку Джинни. Телефон лежал рядом с сумкой. Мэддокс кинулся обыскивать маленькую квартирку, заглядывая в каждый угол, но дочери нигде не было.

– Джинни!

Сердце стучало в груди кузнечным молотом.

Мэддокс вернулся к столу, открыл ее сумочку и высыпал содержимое на стол. Ключи от квартиры, кошелек, удостоверение личности – все на месте. В груди разливался ледяной холод. Он еще раз огляделся и только тут увидел записку.

Она была написана черным маркером на кухонном столе, а рядом лежала прядь темных волос. Страх копьем пробуравил сердце Мэддокса.

Он одним прыжком оказался рядом с исписанной столешницей.

«Приходи один,

И, может, еще успеешь попрощаться

И поглядеть, как она умрет…

Старая железнодорожная эстакада через залив Скукумчак.

Тик-так, детектив Мэддокс,

Приходи, а то останешься ни с чем.

Джонни Креститель».

Господи, только не это! Он уже напал на нее, изнасиловал, изувечил? Это же его стиль – сперва насиловать и «крестить» и только затем забирать «трофей»! Мэддокс не мог отвести взгляд от пряди волос дочери.

Дыши. Не теряй головы. Думай.

Он снова пробежал черные строчки: «…может, еще успеешь попрощаться…»

Успеть. У Спенсера Аддамса винтовка и патроны, он заманивает Мэддокса в ловушку, используя Джинни как наживку. Зачем? Хочет сыграть в открытую? Хочет убить одного из копов, которые за ним охотятся? Загнан в угол и превратился из маньяка-насильника в нечто качественно новое? Или Джинни станет козырем в переговорах, чтобы ему дали беспрепятственно уйти? Нет, надо верить, что Джинни жива и что с ней все будет в порядке. Нужно только вовремя ее найти.

Направившись к выходу, он на ходу набрал Энджи.

Она ответила на первом звонке.

– Он ее похитил. Спенсер Аддамс увез Джинни к старой эстакаде через Скукумчак. Оставил записку в ее квартире. – Говоря, Мэддокс сбежал по лестнице, сел в машину и завел мотор.

– Мэддокс, это ловушка, он тебя заманивает…

– Знаю. Отправь туда еще один отряд специального назначения – все наличные силы туда. Людей у нас сейчас мало, с этой яхтой и коттеджем в бухте Джеймс, поэтому обратись за помощью к другим службам, к армии, если понадобится. Да, врачей, врачей обеспечь!.. Речь не только о моей дочери, – говорил он, выезжая на дорогу и прибавляя скорость. – На свободе разгуливает вооруженный серийный убийца, расправлявшийся с женщинами в нескольких странах. – Он пролетел на красный свет и свернул на шоссе – машину немного занесло. Под многоголосый хор сердитых гудков и скрежет тормозов Мэддокс чудом разминулся с двинувшимся встречным потоком транспорта. Даже на максимальной скорости и при пустой дороге до Скукумчака не меньше получаса.

– Я выезжа…

– Нет! Это приказ, Паллорино. Оставайся с экспертами в доме Аддамса. Помогай мне, координируя действия: спецназовцы доберутся до Скукумчака на вертолете гораздо быстрее тебя и сделают больше! Используй время с толком, собери необходимые улики на этого ублюдка! – Мэддокс сбросил звонок, включил сирену и мигалки и втопил педаль акселератора в пол, вцепившись в руль. Он не станет рисковать еще и Энджи.

Господи, только бы Аддамс не успел изнасиловать и изрезать Джинни, как те девичьи тела на металлических столах в морге…

Впереди показался нужный съезд. Мэддокс свернул с шоссе на узкую, извилистую дорогу между исполинских, мокрых, обросших мхом деревьев. Это единственная дорога от побережья к заливу Скукумчак, знаменитому своими бурными стремнинами и водоворотами, образующимися во время прилива, когда огромный объем морской воды с силой заходит в «бутылочное горлышко», за несколько минут поднимая уровень воды больше чем на десять футов и создавая течения, скорость которых превышает шестнадцать узлов. Скукумчак, недаром прозванный аборигенами бешеной водой, держал и другой рекорд – по количеству утопленников.

╬

Энджи делала необходимые звонки. Силы быстрого реагирования были мобилизованы, смежные службы поставлены в известность. Через восемь минут операция началась. Сейчас Паллорино говорила по телефону с Фицем, сообщая последние новости по делу Аддамса – в частности, о найденном в морозильнике теле женщины с отрубленными конечностями, судя по всему, матери маньяка Бьюлы Аддамс. Патологоанатом Барб О’Хейган и коронер Чарли Альфонс уже ехали на место.

– В подвале нашлись еще фотографии, – сказала Энджи, думая не столько об этом доме ужасов, сколько о Мэддоксе, сорвавшемся спасать свою дочь и ехавшем прямо в ловушку. Паллорино взглянула на часы: после его звонка прошло девять минут. – На некоторых замороженный женский труп усажен в вольтеровское кресло в подвале, – продолжала она. – С помощью веревок, перекинутых через балку под потолком, преступник привязывал труп так, чтобы создавалась иллюзия, будто женщина сидит в кресле. На снимках замороженные ноги прислонены к основанию кресла… – Кивнув эксперту, Энджи ткнула пальцем в направлении двери из подвала и начала подниматься в гостиную. – Судя по всему, Аддамс вынимал ее из морозильника и усаживал в кресло компании ради, а сам садился на металлический стул напротив и смотрел видеозаписи, сделанные через камеры наблюдения в каютах клуба «Вакханалия».