Они прошли через снабженную кодовым замком дверь, и пока шагали по длинному коридору и поднимались по лестнице на самый верх, Рэндольф продолжал говорить. Рассказывал он о расследовании в церкви.

– Еще девять тел.

– Что?!

– Угу, это окончательное число. Откопали, вытащили. Сейчас они у медэксперта. Послушай, я знаю, как тебе тяжело это слышать – новые жертвы в таком не простом для тебя месте.

Элизабет остановила его взмахом руки. Все рассматривали это место как церковь ее отца, как дом ее детства. Уже очень давно все не так, но все равно все это уж слишком.

Девять тел?

Девять?!

– Ты в порядке?

– Буду в порядке. Рассказывай, что там еще.

Рэндольф завел ее в угол возле камеры для хранения улик. В данный момент там было тихо и спокойно. Только они двое, только его голос.

– Послушай, дело намечается – всем делам дело! БРШ из Роли, федералы из Вашингтона… По буквам на ветровках можно алфавит изучать, миллион глаз так и высматривает любую малейшую ошибку. Говорят, что это будет крупнейший серийный убийца за всю историю штата, и все сейчас под огромным давлением. По делу, без дела, но твое имя сейчас во все это вписано, и я не хочу сказать, что просто краешком. Я хочу сказать, по полной программе вписано, Лиз. Похоже, что в самом деле по полной.

– Из-за церкви?

– Из-за того, что все думают, что ты уехала с Эдриеном Уоллом. Из-за того, что никто не понимает ни мотива, ни какое отношение ты к нему вообще имеешь, а копы начинают нервничать, когда не могут доверять другим копам.

– Когда я уехала с Эдриеном, его обвинили в нарушении границ частого владения, а всем известно, что это полная чушь.

– Ну да, а с той поры он успел избить офицера Престона до смерти.

– Люди здесь меня знают, Джеймс. Они доверяют мне.

Рэндольф отвернулся и уже по-настоящему покраснел.

Элизабет поначалу не понимала, но теперь до нее дошло. Речь шла про подвал. Она успела позабыть, что теперь всем известна эта история – все знают, что она потеряла контроль над ситуацией и умолчала насчет этого, что была захвачена, раздета догола и связана, как животное, в темноте.

– Они думают, что ты порченый товар. Мне очень жаль.

Элизабет уставилась в пол и почувствовала, что сама стремительно краснеет. Три этажа под ними были битком набиты фэбээровцами, сотрудниками полиции штата и чуть ли не всеми копами, которых она когда-либо знала.

– Ты тоже так считаешь?

– Нет. – Он ни секунды не колебался. – Нисколько не считаю.

– Тогда почему такое лицо?

– Потому что есть еще кое-что.

– В каком это смысле «еще»?

– Очень плохие вещи, – произнес Рэндольф. – Реально плохие.

* * *

Рэндольф хотел, чтобы Элизабет взглянула на стенд, посвященный недавним убийствам, но тот был оборудован в конференц-зале, дверь которого располагалась на противоположном конце зала для инструктажа.

– Ничего не попишешь, – сочувственно произнес он, поскольку это означало необходимость пробираться через переполненное помещение, где как минимум минуту все собравшиеся будут таращиться на них.

– Вообще-то я приехала переговорить с Дайером.

– Сначала тебе надо на это посмотреть.

Рэндольф провел ее до конца коридора. Перед дверью помещения для инструктажа внимательным взглядом изучил ее лицо, стараясь не опускать глаза к ее запястьям.

– Плюнь и разотри.

Если бы! Он открыл дверь, и в мгновенно разлившейся тишине в нее ударили внимательные взгляды. Элизабет стала молча пробираться между столов и притихших мужчин. Взгляды следовали за ней. Поднялись шепотки. На середине комнаты Рэндольф взял ее за локоть, но она стряхнула его руку. Пусть себе пялятся. Пусть себе судят.

Когда они оказались в конференц-зале, Рэндольф, закрыв дверь, вопросительно поднял брови.

– Порядок?

– Да.

Он подвел ее к дальней стене, вдоль которой сплошным рядом висело с полдюжины белых досок. Элизабет увидела даты, какие-то записи и фотографии – так много информации, что разбегались глаза.

– На доски пока не смотри. Смотри на меня. – Рэндольф встал между нею и стеной. – Спасибо. А теперь слушай. Дайер может появиться в любую секунду. Он разозлится, так что приготовься. Тебе не полагается быть здесь, и я, блин, отлично знаю, что мне нельзя тебе всего этого показывать. Но тебе нужно это увидеть, поскольку для тебя это будет крайне важно.

– Ладно.

– Забудь про трупы внутри церкви. Речь идет о телах под церковью. Девять штук. Все женские, все эксгумированы и находятся сейчас у медэксперта, но на данный момент два мы уже опознали. Первое принадлежит Эллисон Уилсон…

– Погоди-ка… Я знала Эллисон, мы с ней вместе выросли.

– Я про это уже знаю.

– Она из этих девяти?

– Да, но это еще не самое плохое.

Элизабет предостерегающе вытянула руку, поскольку лихорадочно пыталась переварить полученную информацию. Она припомнила Эллисон – симпатичную девчонку, учившуюся на год старше ее. Получала достойные оценки, курила и играла на басу в какой-то гранжевой[46] команде. Пропала через несколько лет после того, как Элизабет поступила на службу в полицию, но никого это особо не удивило. Дома Эллисон жилось несладко; ходили слухи о дружке из другого штата. Все решили, что она просто с ним сбежала. А теперь вот где нашлась – мертвой в церковном подвале… Это и само по себе было шокирующей новостью, но явно имелось и еще что-то, какая-то другая проблема…

– Лиз?

Элизабет прикрыла глаза, мысленно представляя себе девушку такой, какой она ее запомнила: соломенные волосы, красивые глаза…

– Лиз. – Рэндольф щелкнул перед ней пальцами. – Ты вообще тут?

Элизабет заморгала.

– Да. Эллисон Уилсон. Ты знаешь время ее смерти?

– Пока нет.

– Эдриен ее не убивал.

– Совершенно с этим согласен.

Элизабет резко застыла, потому что эта уверенность не лезла ни в какие ворота. Копы сомневались в Эдриене настолько, что откровенно его ненавидели. С момента смерти Джулии Стрэндж именно так они и поступали. Она прищурилась, пытаясь понять, в чем же дело.

– Что-то новенькое?

– Второе тело.

– А что с ним?

Рэндольф секунду выждал, а потом отступил влево, открывая фотографию.

– Мне очень жаль. Я бы сказал Эдриену то же самое, если б мог.