– Нет, – буркнул Рич. – Но почему бы Магистрату тогда просто не подождать, пока остатки магии не выветрятся и вы не… кхм… «врастете в гору»?

– Да брось, – махнул рукой Мел. – Ты ж у нас умник, вроде бы. Человечишки знают, что две страницы у нас. Страницы исчезнут с нами. И тю-тю, никакого волшебства им не видать, как своей молодости. Мы все сейчас спешим, – добавил он уже куда более серьезным тоном.

– Понятно, – кивнул Ричмольд и во все глаза уставился на альюда. – Звезды и кометы, что с твоей рукой?!

Один из пальцев Мелдиана хрустнул и отвалился, будто откололся от гипсовой фигуры. Но рогатого это происшествие, кажется, ничуть не смутило. Он лизнул палец и приставил на место. Рука приняла прежний вид.

– А я тоже не вечный, пусть частички ваших душонок и немного подпитывают нас, – ответил он. – Скоро превращусь обратно в тыкву. Точнее, в горгулью.

– Ты пришел в мою комнату, чтобы доводить меня несмешными шутками? – процедил сквозь зубы Рич. По правде, его забавляла болтовня странного сына Вольфзунда, отвлекала от мрачных мыслей, но он злился, что Алида до сих пор не навестила его сегодня, потому и ворчал.

– Ты, зануда, уж точно ничего не смыслишь в шутках, – надулся Мел. – И даже не можешь понять, что сейчас я говорю со всей серьезностью. Вот скажи мне, ты правда думаешь, что я мог родиться таким? Разве мои родители – обладатели роскошных крыльев и прекрасных рогов?

Не дождавшись от Ричмольда ответа, Мелдиан продолжил, со вздохом поглядев в окно.

– Когда-то я был как все. Ну, как обычный мальчишка-альюд. Потом у отца произошла кое-какая мутная история с другим сильным альюдом, и тот дядька превратил меня в горгулью. Чтобы насолить отцу, ну, ты понял. Он решил, что будет очень остроумно снабдить меня такими вот атрибутами. Хотя, признаться, крылья действительно очень пригодились. Пару недель я украшал собой фасад одного здания, и противные капли фонтана вечно брызгали мне в лицо. Отец был вне себя, но все-таки нашел способ выкрутиться. Он меня оживил, но обычным мальчишкой-альюдом я так и не стал. Тот, кто меня превратил, наложил заклятие, которое снимается настолько пошлым и безвкусным способом, что даже у меня зубы от этого сводит. Твоей подружке бы понравилась эта история, – он улыбнулся, сверкнув острыми зубами.

Ричмольд недоверчиво нахмурился.

– Какое еще заклятие?

– Все-то тебе расскажи, – скривил губы Мел. – Но так и быть, пока я настроен поностальгировать, признаюсь тебе кое в чем. В общем, у вас в сказках часто упоминается именно этот вид проклятий, но как по мне, он самый скучный из всех. Чтобы избавиться от рогов, крыльев, серой кожи и опасности рассыпаться гипсовым прахом, я должен жениться по любви на смертной девушке. Кошмар, правда?

Ричмольд округлил глаза.

– Действительно… Но разве ты хочешь избавиться от этих… крыльев? Ты же говорил, они тебе нравятся.

– Да ты и сам, небось, не прочь бы полетать. А мягкие какие! На, потрогай. – Мел расправил крыло, сунув махровые перья прямо в лицо лежащему на кровати Ричу, но тот брезгливо отвернулся.

– Нет у меня вшей, чего ты ворочаешься. Ну да, я бы не прочь всю жизнь таким быть. Но папа бесится. Говорит, его сын должен быть самым сильным, самым красивым и все такое, чтобы достойно перенять его власть, но, согласись, я и без своих особенностей не обернусь статным красавчиком. А мама до сих пор грустит так, будто я по-прежнему ловлю фонтанные брызги в саду. Для них мой вид – удар по самолюбию и напоминание о старом промахе. Вот и приходится выбирать: полеты или родители. Лично я выбираю второе. А ты?

Ричмольд не знал, что ответить, потому что ни ощущение полета (кроме падения с башни, конечно), ни родные отец с матерью не были ему знакомы. Он посмотрел на Мела, который сосредоточенно рассматривал свои ногти.

– И ты будешь снимать заклятие? Ну… Станешь искать девушку, которая согласится выйти за тебя? – Рич смутился, когда понял, что, возможно, задал слишком личный вопрос.

– Уже нашел, – просиял Мелдиан. – Она живет в Птичьих Землях. Мне кажется, я ей нравлюсь. По крайней мере, она танцевала со мной на балу, а у нас это считается вроде бы подтверждением серьезных намерений. Скоро они со своей матерью приедут к нам погостить, и тогда мы обсудим все детали свадьбы, если она, конечно, вообще состоится…

– А если ей нравятся твои крылья? – спросил Ричмольд и сам себе удивился.

По лицу Мелдиана было ясно, что он растерялся. Он почесал длинное ухо серым пальцем и беспечно махнул рукой, стараясь снова обратить все в шутку.

– Тогда я надергаю перьев у сиринов и обошью ими все рубашки по спине. Придешь ко мне на свадьбу, рыжий?

– Приду, – кивнул Ричмольд и тут же досадливо закусил губу. Все, что было связано с ходьбой, вызывало у него не самые приятные чувства.

Тоска, отступившая было от беспечной болтовни Мелдиана, снова нахлынула. За последние дни Ричмольд настолько привык к удушающему чувству безысходности, что почти сроднился с ним. Та часть его темперамента, которую раньше можно было назвать склонностью к меланхолии, разрослась до невероятных размеров, грозя поглотить все остальные мысли и чувства. Когда Ричмольд просыпался, ему казалось, что страшный и назойливый сон все еще продолжается, никак не желая покидать его.

Даже мысли о Герте и судьбе хранителей почти не занимали его. Просыпаясь утром, он первым делом щипал и царапал свои ноги, силясь почувствовать хоть какой-то незначительный отголосок боли. Кожа уже была сплошь покрыта синяками и кровоподтеками, но он никак не мог смириться с тем, что никаких перемен ему не дождаться, пока Манускрипт не собран.

Если бы у Ричмольда была возможность загадать желание, такая, какая порой выпадала на долю героев легенд, он без раздумий загадал бы вновь обрести способность ходить.

– Алида, – голос Азалии вырвал ее из объятий сна. – Алида, прости, что бужу тебя, но мне нужно кое-что тебе сказать.

Мать осторожно трясла ее за плечо, и Алида, с неохотой открыв глаза, привстала. В голове гудело, будто все мысли разом вынули и заменили звенящей пустотой.

– Алида, Леарт скоро вернется домой, и ты знаешь, он… Он не любит, когда в доме находятся посторонние… – Она осеклась и потерла пальцами переносицу. – То есть я хотела сказать, когда в доме кроме нас и слуг есть кто-то еще.

– Я поняла, – сказала Алида. – Я уже ухожу. Спасибо за чай, мама.

– Нет-нет, ты не так меня поняла, – воскликнула Азалия и взяла дочь за руку. – Я поговорю с Леартом и он, конечно, разрешит тебе остаться на сколько нужно. Он войдет в твое положение и не выгонит мою дочь на улицу.

– Не нужно, мама. Мне уже пора быть в другом месте.

Алида осмотрелась в поисках часов. Интересно, сколько времени прошло после того, как она покинула замок? И заметили ли ее отсутствие?