Райла направлялась в Хайрок, столицу графства. Небольшой каменный город стоял на северном берегу озера Темноводного, одетый в добротную крепостную стену, опоясанный затопленным рвом. В восточной оконечности Хайрока из земли возносился Каберденов Перст, — скала высотой больше полутора сотен шагов[61], нависавшая над городом и озером. На вершине зиждился замок Мёртвое Древо.

Когда она подъезжала, над вратами города путницу встречал большой щит, — поле, поделённое на четыре части, две красные и две белые; на поле чёрное дерево без листьев. Чтобы оплатить въезд, пришлось оторвать от себя несколько монет, так что ночлег Райла искала в самом дешёвом клоповнике.

За следующие два дня ей предлагали разную работу, после которой можно было сразу отправиться на виселицу. Ещё несколько вольных торговцев собирались выйти на большак, нанимали охрану, однако поездка с ними стала бы очень долгой, да и путь они держали туда, откуда Белая Ворона приехала. А нужда припирала. Дошло до того, что Райла уже не была уверена, куда идти и на какие деньги жить. Такая звенящая неудача в последний раз настигала её посреди Сарвасты, — без денег и с ищейками Гильвиорского ордена, следовавших по пятам.

Что ж, в благословенную летнюю пору лошадь не может умереть с голоду, а человек — такая тварь, что и подавно не сгинет. Охотница покинула столицу, решила попытать счастье дальше на западе.

Она ехала, стараясь огибать топи и не сворачивать с проторенных путей, кои порой едва проглядывались; кралась в сторонке от древних руин, предупреждала редких встречных об опасности, и сама старалась вызнать побольше. Часто приходилось натягивать поводья и прислушиваться к своему чутью, даже когда прочие чувства ни о чём дурном не предупреждали. Порой Райла разворачивала пегую, чтобы объехать тревожившее место. В такие времена женщина доверяла свою судьбу чему-то очень древнему и дикому, что жило в ней, чему-то, что пугало её саму.

Это проснулось в её душе давно, только лишь начала засматриваться на мальчишек. Нечто поднялось из глубин седой древности, стало украдкой разглядывать мир сквозь её глаза, прислушиваться её ушами. Райла не понимала, что это и откуда пришло, она боялась, но и не в половину так сильно, как боялась её мать. Не счесть тех ночей, когда родительница тихо давилась слезами в объятьях отца, а юная Райла притворялась, что спала и не слышала этого. Чувствовать внутри себя что-то кроме искренней веры в Господа, живя в пределах Папской Области, было чревато инвестигаторскими кострами.

Со временем Райла привыкла, перестала замечать чужой взгляд из собственных глаз, а когда прежняя жизнь сломалась, и она сбежала из отчего дома, безымянный попутчик стал даже помогать. Ей приходилось выживать тогда, но он делал всё немного проще. Бродячей воровке, а позже маркитантке всегда шла хорошая карта, её глаза подмечали важные мелочи, маленький колокольчик звенел в голове, предупреждая об опасности, а в любви везло всегда, стоило только положить на кого-нибудь глаз.

Так и жила она свою жизнь, пока один не по годам прозорливый человек не поведал ей: «ты ворожея, потомок ведьм». После всё стало одним сплошным кошмаром, кой Райла не желала вспоминать… да и не могла. Разрозненные осколки его пронзали разум некоторыми ночами.

Когда её искалеченный рассудок был собран с помощью магии, Райла Балекас перестала помнить многое из того, что случилось с ней, но ей позволили знать. Иначе, решили волшебники, она вернётся в пучину безумия.

* * *

В каждом встреченном поселении, где удавалось напроситься переночевать, на каждой лесопилке, она спрашивала о работе и о человеке, коего столько лет искала. Итог редко мог порадовать хотя бы работой.

В пути Райла выживала браконьерством, обливалась потом, отбивалась от гнуса, но все эти неудобства давно перестали как-либо тревожить путешественницу. Ей нравилось взбивать дорожную пыль, предаваясь своим мыслям, охотясь, слушая шелест листвы и песнь ветра по ночам. Иное дело — чудовища. Они появлялись постоянно и также постоянно встречала она скорбные напоминания об осторожности в виде следов жутких пиршеств. Охотница старалась избегать ненужных встреч, а когда не могла, хваталась за оружие. Почти каждый божий день приходилось сражаться за право жить; каждую ночь, — дрожать у огня в полудрёме.

Так, держась ответвления, что соединяло Темноводное озеро с током великого Ореда, она почти добралась до границ маркизата Энвериген.

— Тпру, — придержала пегую Райла, увидев на лесной дороге какое-то препятствие.

Охотница прислушалась в внутреннему «колокольчику опасности», но пока что ощутила лишь лёгкое беспокойство. Достав пистолет из кобуры, она тронула кобылу шагом. Вблизи оказалось, что препятствие было разграбленным караваном. Сосчитав колёса, Райла определила в обломках четыре крупных фургона-лавки. Ныне их стены были разрушены, а содержимое, товары, утварь, разбросано всюду.

Первым желание было дать лошади пяток и скорее проехать дальше, но Ворона не поддавалась. Вместо этого она стала читать следы, кои перепахивали землю вдоль и поперёк, выглядывать среди обломков обронённое оружие, выискивать на ближайших деревьях следы пуль. Всё это она умела прекрасно и теперь перед взором разворачивалась картина.

Четыре фургона-лавки, объединённые в поезд, ехали на восток сквозь этот дремучий старый лес. Вольные торговцы позаботились об охране, — судя по следам копыт и оставленному оружию, их сопровождало не меньше пятёрки верховых и ещё, возможно, несколько пеших спутников на крышах. Однако этим бедолагам не свезло, на них напали, — нечто выбралось к дороге, оставив большую просеку, и набросилось на фургоны. Оно должно было быть крупным и сильным, чтобы так всё разнести, невзирая на сопротивление. К чести охранников, они не пытались сбежать, а дали бой. Быстрый, сумбурный, проигранный.

Райла покинула седло и пошла меж обломков, пытаясь найти след напавшего, но не преуспела. Какие-то следы, разумеется, были, но… странные, бесформенные. И насыщенный запах железа заползал в ноздри. Она чувствовала на языке привкус крови, однако самой крови нигде не было. Ей пришлось едва ли не носом землю взрыть, чтобы найти источник запаха, — мельчайшие капельки, оставшиеся в почве, а ещё на фрагментах фургонов, на оружии. Всюду была кровь, но очень мало, и отчего-то она не высыхала. Ничто из бестиологических атласов, которые изучала Райла, не оставляло таких следов.

— Оно пришло, схватило людей, схватило лошадей, и ушло обратно, — сказала охотница себе под нос. — Живыми. Оно забрало их живыми. Кто так делает?

Ни одно чудовище, о котором могли поведать сёстры святой Малены, будучи достаточно большим и сильным, не утаскивало добычу живьём, оставляя за собой такие странные следы. Поломав голову ещё немного, Райла сплюнула в раздражении и стала искать на руинах чужих жизней что-нибудь полезное. Кто-то назвал бы сие низостью, но этот кто-то никогда не знал нужды. А она ещё с юности задушила в себе щепетильность, — жизнь важнее.